— Шкура где?! Шкура где, иродовы слуги?!
— Здесь-здесь, Иван Арсеньич, — показал служка рулон. – Не извольте беспокоиться, все в цельности и сохранности.
— Смотрите у меня! – погрозил пьяный кулаком. — Если я на ней хоть малую… Хоть такусенькую плешь найду! Я вас! Я вас в острог упеку!
— Так мы тут причем, отец родной?! – возразил другой служка. — То ж вам хозяин продал, не мы.
— Ну, так Мишке-Мойше свому передайте! А то содрал с меня, понимаешь, три шкуры за эту шкуру! Вот… шкура!.. – снова погрозил купец кулаком, но уже в сторону кабака. — И водка у него не пьяная совсем! Разбавляете вы ее, что ли?
— Ну, вот и хозяина ведут. Не пришлось мне твоих баек послушать, Пантелеймон. Смотри, ему пьяному че поперек не скажи. Такой он может и кулаком промеж бороды заехать! – напугал уже Василий возницу и пошел помогать усаживать хозяина в возок. Ямщик смиренно вздохнул на его слова, а за ним тяжело вздохнул и мерин…
Немного не доходя до возка, купец освободился от своих подручных и с удивленьем стал таращиться на неказистую кибитку на санях, на Черныша и ямщика. А затем удивил всех странным вопросом:
— Не понял, Васька? А где ж тройка?!
— Какая тройка, Иван Арсеньич? – переспросил весело приказчик.
— А на которой мы сюда прикатили?
— Так на тройке мы до «Соснового» только ехали, а сюда уже на этом мерине добирались. – напомнил Василий.
Купец, пошатываясь, подошел к коню и брезгливо осмотрел сначала его, а потом и извозчика.
— Эт че ж, Васька? Мы и в «Светлогорское» свое, вот так вот, как пришибленные какие и возвернемся?!
— Так ведь подрядились уже, Иван Арсеньич.
— Это я с пьяну наверное, Васька, сдуру. Тверезый бы я на такой позор никак не пошел… – и, уже идя к возку, добавил. – Че?! И ямщик нас сюды этот вёз?