В главном офисе фирмы «Блэксон энд компани», в кабинете ныне уже покойного мистера Блэксона, бывшего хозяина и руководителя этой фирмы, за длиннющим столом сидело шесть человек в тёмном траурном одеянии. Во главе стола на обычном месте и в кресле самого мистера Блэксона, благодаря важности его сегодняшней миссии, восседал личный адвокат покойного Авраам Бигберг: не большого роста, но с несуразно большой головой очень подвижный человечек. Чёрные, жёсткие, густые кучеряшки на его голове, упрямо торчали вокруг высокого лба, переходящего в лысину, до самого затылка. На нём сегодня помимо обычного, строго, чёрного костюма были: и чёрная рубашка, и чёрный галстук. Обычно с его лица не сходила профессиональная, деловая, с оттенком оптимизма улыбка, а большие очки с затемнёнными стёклами скрывали плутоватые, бегающие глазки. Сейчас же, ему — человеку, холерического типа, стоило большого труда по случаю траура, спрятать свою нисходящую с лица улыбку и постараться нацепить маску скорби. Хотя бы на время прочтения важнейшего документа, касающегося потенциальных наследников – всех его детей, имеющих абсолютно равные права на капитал и финансы, довольно дорогой империи «Блэксон энд компании». К которым, к слову сказать, покойный никого и близко не подпускал из них при жизни. Авраам Бигберг, отодвинул на время в сторонку толстенные папки с документами, заверенными уже нотариусами и касающимися официального закрепления того или иного вида имущества, за тем или иным наследником. Сначала он должен был прочитать письмо покойного, состоящее из девяти страниц, в котором мистер Блэксон, кратко пояснял и смысл завещания, и причины того или иного, своего решения. Прежде, чем окунуться в текст, непредсказуемого при жизни мистера Блэксона, адвокат окинул ещё раз, сидящих за столом и на миг, на лице его еле уловимо проскочила, таки тень, толи вежливо-сочувствующей улыбки, толи ехидной ухмылки.
«Бедолаги – подумал он в этот момент. – Сидят и трепещут сейчас, как тот игрок, что поставил на кон уже и последнюю купюру, вверяя себя полностью фортуне. Да, от вашего папочки, который точно сейчас в аду, всегда можно было ожидать чего угодно. Он вполне ведь мог всё оставить и «Министерству обороны», например, а вам ни доллара, и вы нисколько бы подобному не удивились, потому особой скорби, на лице, ни у кого из вас я не вижу, одно лишь беспокойное любопытство».