— Веселые вы люди, как я посмотрю, — с обидой в голосе проворчал Пантелеймон. – Все шутить изволите и не верите ни во что. А я за свой ямской век и впрямь всякого лиха на дорогах повидал. И не трус я вовсе! Просто осторожный. У беды на человека и так завсегда пасть раскрыта, да только зачем ему самому-то в нее лезть? – посмотрел на обоих с укором, и побрел к козлам
Выглянув из возка, Василий крикнул ему вслед:
— Пантелеймон! Иван Арсеньич интересуются, скоро ль «Светлогорское»?
— Да вы что, отцы родные?! – возмутился, обернувшись, извозчик. – Аль не видите, что вокруг деется?! Ветер встречь! Снег нам в харю с конем, будто лопатой кидает! До «Овражьей ямы» скоро добраться б, и то, Слава Богу!
Закрыв дверцу возка, Василий беспристрастно сообщил хозяину:
— «Овражью яму» еще не миновали, Иван Арсеньич. Полпути всего-то и проехали.
— Чиво-чиво?! – возмущенно переспросил тот.
— Да ничего, Иван Арсеньич. Зато гостиница Луки Фомича чаю скоро, уж там, на кроватях ноги хоть вытянуть можно будет.
— И горячего поесть, — несколько успокоившись, согласился и хозяин. — Я ведь у Мишки — Мойши вчера больше пил, чем жрал.
— Вот и верно, а «Светлогорское» не убежит от нас, Арсеньич. Жёнки свои успеют еще надоесть, — весело пошутил молодой приказчик.
— Твоя, правда, — согласился, посмеиваясь, и купец. — Наливай тогда, Васька! Для аппетиту, раз станция недалече.
4