Ухаживать за такой больной молодые отказались и тут же съехали на съёмную квартиру. Невесткам, то бишь, женам Михаила, и подавно это не надо было, сам он, будучи мужчиной, тоже не мог стать няней для матери, тем более и работа не позволяла. Пришлось ему капитулировать в борьбе за мамину жилплощадь, хозяйкой которой оставалась пока только тётя Фима, ибо приватизировала её лишь на себя.
Мара была вне себя от счастья! Пробил её час! Она, единственная, согласилась ухаживать за матерью и стала единственным опекуном и почти автоматически возможной наследницей всей её квартиры. Мара бросила работу, пенсия у неё уже была, а потому она с энтузиазмом даже, поначалу, принялась ухаживать за больной матерью. Первое время покупала ей и дорогие лекарства, и памперсы, и вызывала, то и дело врачей на дом и «Скорую помощь». Дело понятное, надеялась, что мама всё равно не протянет долго. Но… уже после полугода, побыв в должности санитарки, Мара запал подрастеряла. Потом прошёл год, второй, заканчивался третий, ушли из жизни за это время вполне прилично чувствующие себя две соседки – подружки её мамы, а разбитой инсультом тёте Фиме — хоть бы что. Всё живёт и живёт. Мара сгорбилась, поседела, как лунь, совсем забросила следить за своей внешностью, валокордин ей уже не помогал, перешла на карвалол, ведь не оставлял в покое и сынок-наркоман. Он приходил в день получения пенсии и забирал у матери все деньги до копейки. Пала Мара духом, ибо не видела в своей дальнейшей жизни никакого просвета. Хотя, как и каждая женщина в такой ситуации, она на всякий случай сочинила для себя успокоительную сказку о будущем, которое могло, по её мнению, развиваться лишь в двух вариантах. Однако и в том и другом, конечно, сначала должна была умереть явно задержавшаяся на этом свете мать. Потом либо Петю её должны были посадить в тюрьму и причём, надолго, и тогда она спокойно могла бы пожить, хотя бы эти годы, подлечиться за это время и восстановиться как-то. Либо свершится чудо, и Петя бросит колоться сам, и станет вполне нормальным человеком. Пойдет работать, пусть хотя бы и сварщиком, слезет с её шеи наконец, женится и нарожает ей внуков. И она будет счастлива уже хотя бы этим…. Но… и тётя Фима не спешила помирать, и совсем одуревший от наркотиков сын стал путать дни и время, и приходил теперь чуть ли не каждую ночь, требуя деньги на дозу. Хватал в буквальном смысле мать за глотку. Бедная Мара бегала по двору, прося взаймы. Но вместо денег ей частенько приходилось слышать лишь упреки по поводу того, что негоже будить добрых людей по ночам из-за собственных проблем. Мара стойко выслушивала укор у одной двери и спешила к следующей. В конце концов, кто-нибудь из соседей всё-таки выручал бедную женщину. Эти ночные «наезды» сына, угрозы и унижения перед соседями, очень угнетали Мару. К ней самой частенько стала наведываться «Скорая». Шло время, а ни один из двух оптимистичных вариантов Мары всё не срабатывал. Зато вмешался, как это часто бывает — третий…. Ведь человек может только мечтать и предполагать….
На днях я копался с рыболовными снастями у своего сарая. Во дворе никого не было, тётя Фима ведь не в счёт. И вдруг, сзади я услышал голос, будто с того света! Мурашки даже побежали у меня по спине. И было от чего. Ведь голос этот мог принадлежать только тёте Фиме! Но ведь этого же не могло быть! Потому сначала я всё-таки огляделся по сторонам. Но никого не обнаружил. Во дворе мы были одни. Сомнений не было, это она окликнула меня со своего крыльца, хотя и не моим именем. Да собственно только она и могла назвать меня именем своего мужа: «Изя!». Вскоре старуха развеяла все мои сомнения, ибо повторила его: