Тут он тяжело и горестно вздохнул. Ведь именно на трезвости, считал он, и поскользнулась партия. Если бы пьяный человек, одетый во все импортное, с бутылкой дорогого коньяка в одной руке и с банкой чёрной икры в другой, ходил среди народа и учил, что пить не надо, а есть нужно только то, что дают по талонам, как бы люди посмотрели на него? Пожалуй, накостыляли бы по шее. А ведь примерно так всё и выглядело в стране в последнее время. Кризис партии затянулся ещё и потому, что слишком много разношерстного люду запустили в её ряды. Разве всех спецпайками обеспечишь? А без спецпайка, какой может быть спрос с партийца. Нет стимула, не будет в партии и умных людей. Умные всегда, где теплее и сытнее. Он частенько замечал ошибки и в решениях партии, и в работе правительства. Но писал всегда только то, что было нужно высокому руководству, а не простому люду. Народ всё равно не сумеет оценить истинный талант писателя. Он ведь ценит и помнит каких-то Чеховых, Есениных и Высоцких, с сомнительным происхождением, писавших с бухты-барахты, а то и вообще с похмелья. А, что писали-то? Все легковесное, бездумное, аполитичное и бесклассовое. А ты вот попробуй угадать и написать, что нужно вождям, да так, чтоб ни к одной запятой не придрались!.. Да и что может дать народ писателю, когда он сам ничего не имеет? А вот руководство страны заметило его, пригласило в Москву. Убедившись в истинности его таланта и преданности, оценило по самой высокой категории.
«Ничего-ничего, — глядя ласково на свои книги, прошамкал старик. – История имеет свойство повторяться. Партия возродится и снова возьмёт власть в свои руки. И Тачанкина вспомнят и переиздадут ещё не раз.