— Да-да, Тачанкин, — читал он мысли писателя. – Это именно я. Помнишь, как у Достоевского в «Братьях Карамазовых»? Ты конечно думал, что нас нет, что такого не бывает. Напрасно. Не веришь попам, так поверил бы классику. Но куда там. Ты ведь начисто лишён воображения, я ведь давно уже наблюдаю за тобой из этого камина. Да-да… именно после первого твоего инфаркта я и стал это делать. Ведь я специализируюсь по душам писателей. Хожу по ваши души, как по грибы. Ох, и насмотрелся я на вашего брата. Просто удивляюсь терпению Бога. Ну, разве можно надеяться, что такой закостеневший душой и разумом человек, как ты, может даже после тяжелой болезни, даже побывав в лапах у смерти, задуматься, наконец. Кто он, и зачем он? Что за жизнь он прожил, и что ожидает его после смерти телесной… ведь, конечно же, не сон!.. Удобную вы придумали для себя сказку. Жить, значит, все могут по-разному, а после – на всех один сон?! И после второго инфаркта ты оставался прежним. И, когда Бог лишил тебя сна, экономя время твоей земной жизни, даже тогда ты ни в чём не раскаялся. Об этом свидетельствует и сегодняшняя ночь. Вся жизнь только что прошла перед твоими глазами, но ты опять посчитал её за праведную, однако нимба над твоею головой что-то не видать. Всё в твоих сужденьях самообман. А самообман – величайшая глупость на Земле. И вот результат – третий инфаркт, он же и последний! – расхохотался бес. — Да-да, именно так!.. Разве ты не чувствуешь, как жар заливает твою грудь? Ну конечно! Ты всё понял уже и без меня. Ведь у тебя опыт предыдущих двух. М-да, и нитроглицеринчик ты оставил на книжной полке. Вот ведь оказия?! А?! Ха-ха! Но не расстраивайся напрасно, он бы уже не помог. Только ещё бóльших грешников Бог терпит иногда дольше. Но они и находиться будут у нас в более специфичных условиях. Так что считай, тебе ещё повезло. Ты действительно везунчик, Тачанкин! Даже то, что ты абсолютно бездарен в литературе – большая удача для тебя. Ведь книг твоих никто никогда не читал, и читать не станет. Следовательно, книгами своими другим душам ты не сильно навредил, и спрос с тебя, хотя бы за это, будет меньший. Зато собственной душе ими ты нагадил, порядочно. Ведь накарябал целых пять томов од и псалмов одной из самых грешных, кровожадных и богоборческих властей. Ты прославлял всех до единого, из её вождей. Ты глумился над морем христианской крови, пролитой этой властью, – с довольной улыбкой перечислял бес. – Кстати, голосуя, критикуя, подписывая и обличая на ваших собраниях и в своих статьях, ты причастен к гибели многих человеческих душ в ГУЛАГах. Ты так фанатично полюбил вскормившую тебя власть, что на полном серьёзе принял и её веру – атеизм. Несостоятельность, которого, подтверждает моё присутствие. За душой твоей, хотя и крещёной, явился именно я! Почему? Потому что в защиту души твоей ангелу-хранителю очень трудно будет, хоть что-то вспомнить. А лить слёзы по тебе он уже давно перестал. Но так как душа ещё не совсем покинула бренное тело, и у нас есть немного времени, я тебя чуть успокою… редкий человек берётся за писательское дело, влекомый не гордыней. Даже, если сначала он пишет из хороших и чистых побуждений, со временем гордыня всё равно пожирает его. И редкий из писателей минует твоей участи. Потому что, даже творя во имя добра, результат получается иногда, абсолютно обратным. Но особенно большой спрос с тех, кто благодаря таланту, данному от Бога, использовал его в корыстных интересах, имел книгами своими пагубное влияние на людей и творил, в сущности, для моего господина. И чем больше тираж их книг, тем хуже для этих горе-писателей. Кстати, не поздоровится и издателям литературы, вредной для душ человеческих. Все они предстанут на Суд Божий с компроматом в руках, который сами на себя и создали. Ты, конечно удивлён, что я говорю о Суде Божьем? А ведь и ты слышал о нём! И об аде, и Царстве Небесном! Не верил Его слову? А ведь Он никогда не лжёт. Хотя мы и считаем это Его комплексом, но сами-то знаем, что всё было и будет именно так, как написано в Книге-книг – «Библии». Которую вы, грешники, на наше счастье не очень-то жалуете. Ведь после Страшного Суда вечные мучения, кои ожидают нас, нам будет легче разделить с вами. Чем больше ада достойных, Тачанкин, тем выгоднее нам. И нас очень радует, что всё больше людей становятся на очень скользкий, опасный, но такой притягательный для человеков путь писателя. Ну вот, твоя душа наконец и освободилась от дряхлого тела. М-да… Как я и предполагал, душонка твоя мала и легковесна. Трофей, конечно, незавидный. Далеко не боровик, так – невзрачная… мелкая… поганка! Но ничего, сегодня ещё кто-то из писателей покинет этот мир. Может, он будет, добычей посолидней? Как любят говорить сейчас, изнутри больше, чем снаружи.
Бес поднялся с кресла, подошёл к дивану и схватил в вытянутую лапу душу грешника.