Повышая голос для пущего эффекта, всё больше и больше нагоняя жуть, францисканец продолжал рассказ:
— Что мурашки? Волосы встали у всех дыбом! Даже у женщин! Во всю их длину! Они поднялись у них вверх и закачались, как у утопленниц в морской пучине! Палач от страха так оцепенел, что не мог не пошевелиться, не разжать пальцев…
— И-и-и?! Что, он?! Она?! Оно?! – совсем запутался в своём вопросе от страха аббат.
— Демон! – Перешёл на крик монах. — Вещал следующее: «Знайте, презренные черви! Беспробудные пьяницы! Неисправимые игроки и лгуньи! Лекари-шарлатаны! Бесстыжие блудницы! Воры и убийцы! Богачи, сидящие на чужом добре! Власть предержащие, упивающиеся собственной гордыней, надменные ничтожества! Безбожники и еретики! Все, кто услышал сейчас о себе, не минуют мук ада! Только, что вы казнили всего лишь одержимого мной! Вы избавились от кривляки, но не от меня! Это я, вселившись в актёришку, заставлял его плясать и петь! Знайте же, низменные твари, называющие себя людьми! Через пятьсот лет ваши потомки сами создадут рукотворного демона, подобного мне, из стекла и меди! И будет этих демонов несметный легион, и будут они стоять в каждом человеческом жилище! Ваши отпрыски станут внимать этому бесу каждый раз, как только будут переступать порог своего дома! Они не смогут жить без него! Он будет кривляться перед ними, петь и развлекать! И обрушивать потоки лжи, с крупицами правды, конечно! Не без этого! Он заменит им родных и друзей! Книги и храмы! И демона сего они назовут моим именем!» И, прежде чем умолкнуть, — продолжил монах после паузы, — мёртвая голова назвала имя этого демона…
— И-имя?!
— Да, имя. Он назвался… Те-ле-ви-зо-ром!..
— Теле-визор?! – удивился настоятель. – Ка-какое странное имя?
— Имя демона. Вот и странное… потому-то, святой отец, я и сказал прежде, что до Антихриста мы не доживём. До него, по крайней мере, пять веков.
— Это хорошо, — торопливо отозвался аббат. Однако, тут же спохватившись, добавил: — Хотя разве можно доверять демону?
— Я, — отвечал на это монах, — не раз присутствовал при изгнании бесов из человека. И они частенько предрекали то, что потом случалось. Но никогда их пророчества не исполнялись полностью. То есть они никогда не говорили полную правду, а лишь частичную. А частичная правда больше походит на ложь, чем на истину. И вреда от неё бывает, пожалуй, больше даже, чем от полной лжи.
— По-моему, сын мой, с бесами лучше вообще в диалог не вступать… а казнённого всё-таки жаль. Он был всего лишь одержим. Неужели нельзя было применить к нему чин экзерцизма?
— В том-то и дело, святой отец. Вы сами знаете, сколь мало духовных особ, способных на столь сложный духовный подвиг. А где экзерцистам взяться в Англии? Возможно, я последний настоящий католик, покинувший эту страну. Хотя она стала для меня второй родиной. Ведь я прожил там почти двадцать лет. И исходил её вдоль и поперёк.
— Двадцать лет?! Я не ослышался, сын мой?