Епископ не редко присутствовал при отчитке. Не всегда она, правда, заканчивалась успешно, но это епископа не смущало: в своих-то силах он был уверен, да и попробовать отчитку самому, когда-никогда, надо было, тем более в его-то чине.
— Освободи ему рот, — приказал епископ кузену, когда они остались наедине с бесноватым.
Тот, повинуясь и трясясь, как гора студня, на цыпочках подкрался к дереву и, рывком вырвав изо рта одержимого кляп, вмиг оказался опять рядом с кузеном.
— Как звать тебя?! – грозно обратился легат к бесноватому, окропляя при этом его Святою водой.
— Компьютер! – морщась от воды, но громко и насмешливо, не своим голосом отвечал францисканец.
— Что за языческое имя?! – строго обратился кузен к настоятелю. – Кого пригрели у себя в монастыре?!
— О-о-он, — заикаясь и боязливо кося глазом в сторону привязанного, оправдывался аве Силуан, — называл се-себя Пьером.
— Ага! Всё понятно, — спокойно отреагировал епископ. – Значит, это имя демона, вселившегося в него.
Повернувшись к бесноватому, епископ строго, но в то же время, как-то обыденно, будто провинившемуся слуге, сказал:
— Сам покинешь этого человека и войдешь в свинью? Или, может, мне приступить к отчитке? А может призвать Архангела Михаила? А?!
— Я, кажется, понял тебя, епископ, — сменив тон с насмешливого на примирительный, отвечал бес устами монаха. – Ты хочешь, наверное, чтобы по твоей воле было, как по Иисусовой? Чтобы я, вселившись в свинью, бросился потом вместе с ней с обрыва? Так?
— Да, именно так! – не теряя уверенности, твёрдо отвечал папский легат.
— Ну, что же? Я готов. Тем более, что и сам хотел выйти из этого тщедушного монаха, так как моя роль окончена.