«Нет, подумать только?! — в раздражении думал он, перейдя уже дорогу. — Блохастого кабысдоха называть и именем человеческим, и считать вдобавок всамделишным сыном?! Доучился, мать его! А я-то голову ломал, старый дурак! Как так можно, чтоб и не пить мужику, и матом не ругаться? А оно вон что! Крыша у учёного просто съехала! Так-то вот на башку ледяную воду лить. Однако же и спасибо этому интеллигенту сумасшедшему, что глаза мне открыл! Пусть! Пусть я Объедков! Пусть работяга с маленькой пенсией и болячками в придачу. Однако ж я, слава Богу, в своём уме! И вовсе я никакой не разнесчастный. Нашёл, кому завидовать! Да, мой Алексей, какой бы ни был, а всё ж таки человек. А пить? Пить, коль не умеет, бросит. Мы с Ольгой всё равно добьёмся! Прямо сейчас! Вместе с участковым выдвинемся к нему! И заставим написать расписку, чтоб закодировался, сволочь! Иль торпеду вшил. Из кожи вылезу! Не умру, пока не добьюсь. А трезвый он не хуже других. Уж, какого Бог дал, другого нет. А твой сынок, Вениамин Андреевич, извини, конечно, но только на шапку, пожалуй, и годится.