— Все знания и силу отдам тебе, когда час придет, Саван. Только не испугайся. Не отступи! Не то и мертвый до тебя дотянуся и накажу!
— Нет, я не отступлю, хозяин! Уж больно охота тоже почудить над людьми. А то они меня все дураком называют.
— Хватит болтать! – вдруг осерчал Мелех. – Идите спать до приезда барыни. А ночью делом опять займетесь. Дела господина нашего по ночам легче вершить…
Спать ложились мать с сыном на одно ложе. Терять, считали оба, было им уже нечего. Ибо новый выбор в господине своем… они сделали…
10
Мелех же обманул Ягоду с сыном и в малом. Когда говорил им, что сделал так, будто их не увидит никто. Помимо Прошки увидала голого парня, выходившего из покоев барыни и Фёкла. Слышала она, как половицы, наверху у госпожи, осторожно скрипели, а потом и дверь у нее приоткрылась, и кто-то стал спешно спускаться по лестнице. Ключница осторожно приоткрыла свою дверь и выглянула. Кабы не зажала сама себе рот, выдала бы себя от увиденного. В темноте ясно одно разобрала, что это – голый молодой мужчина. А так как, кроме Павла, в доме никого из молодых мужеского пола не было, так она и подумала, что это он и есть. А потому сразу дверь свою и прикрыла. Хватаясь одною рукой за готовое вот-вот выскочить сердце, а другою – неистово крестясь, подумала: «Прав оказался, значит, Константин Васильевич, предупреждая меня, что если под одною крышей спят двое молодых, до греха недалеко. Но… Как же набраться смелости теперь, доложить об увиденном барину? Ведь эти двое, её со свету опосля сживут?!» До утра мучимая разноречивыми чувствами, старуха так больше и не уснула…
За завтраком, ключница обычно господам сама прислуживала. И сегодня она исподволь всё поглядывала на обоих. Но хитрецы своей близости ничем не выдавали. Ели, как всегда, почти молча. Павел сообщил только, что пойдет присмотренную им березку рисовать с натуры. А Татьяна, крутившаяся рядом, присоветовала, лучше бы, с мачехи портрет сделать. «Эта плутовка, поди, знает обо всем» — подумала старуха: «Может она это всё и устроила меж ними?! Ведь чуть ли не в подругах вертихвостка ходит у барыни. А ведь давно известно: «С кем поведешься, от того и наберешься». Сама же Ольга сегодня выглядела усталой и задумчивой. «Устала от любовника, — рассуждала старуха, — а закручинилась о том, что отвечать, когда никогда, перед мужем за свой блуд всё равно придется…»
Ольга же переживала о душе своей. Понимала, что помыслы ее, и грезы блудодеяния перед сном, которым она предавалась последнее время, ведут ее в погибель. Внутри ее велась ожесточенная борьба сил, противостоящих друг другу. Совесть убеждала, что надо идти в церковь и покаяться там. Исповедоваться, получить отпущение грехов, и начать жить без греха. Но… с другой стороны, она каждый день, будучи уже собранная в храм, останавливалась в последний момент, придумывая всякие поводы для отсрочки. Ей было неловко исповедоваться в столь постыдном грехе перед… мужиком! Ведь, в самом деле?! Кто он – их иерей Алексий?.. Мужик в рясе! А она?.. Дворянка. Госпожа! Молодая особа… перед врачом бы еще, куда ни шло… да и не стыдно перед образованным светским человеком нисколько. И обнажалась ведь она уже не раз, для врачебного осмотра… даже… приятно было, коли врач был молод и хорош собой… А тут, нате, пожалуйте! Алексий, со своей бородой нечесаной, сунется в самые потаенные уголки души ее?! И как он может понять женщину? Молодую, красивую, образованную и… просто давно созревшую и готовую к самой обыкновенной плотской страсти! Которая доступна и… необходима даже, всем нормальным людям! Для самой обыкновенной жизни! Ведь это есть у всех! Даже у служанки Таньки, а она сего – лишена! А этот поп будет с умным видом пояснять, что так угодно Богу. Что надо и такого мужа почитать, хранить верность ему и нести свой крест! Что даже помыслы ее об измене – уже есть измена! Всё наперед известно, а, значит, и идти к нему незачем…
Затем, уже успокаиваясь, она вспоминала часто о Матери Божьей и многих святых девах, кои вообще не знали мужчин и добровольно брали на себя обет безбрачия. И ей становилось и стыдно, и страшно, ибо вспоминалось и об аде. Снова строила она планы о походе в церковь, но… дальше планов дело опять не шло…
Вот и сегодня вместо того, чтобы идти к батюшке Алексию, услыхав, что Нестор Семенович собрался в кузню, и она вдруг загорелась желаньем посмотреть на Мелеха…
11
Заслышав конское ржанье у своего дома, Ягода с сыном позёвывая и потягиваясь, вышли встречать барыню.
— Ну, как новый жилец? – поинтересовалась госпожа после их поклонов. – Не стеснил вас?
Ягода растерялась, не зная, что и ответить, зато Сава, нащупав в кармане серебряный рубль и вспомнив, как побывал у постели госпожи, которая ничего и не ведает, бодро ответил:
— Не стеснил. Хороший мужик! В кузне он.
Барыня подозрительно глянула на странную улыбку его, и ответ ей тоже показался несколько неискренним. «Ну, что взять с дурака?» – заключила она про себя, и вопросов больше, до самой кузни, не задавала.
Мелех встретил гостей у полога, приставив к стене изготовленные им пики для врат.
— Ого?! – удивился Нестор Семенович, глядя на работу. – Мастер, видать, ты, братец, в деле своем!
— Ну, а что ж, умеючи-то, да не ленясь! Кузня позволяет, меха не худые, инструмент в порядке, — самодовольно улыбаясь, отвечал Мелех.
— Какие острые?! – удивилась и барыня. – Будто не для ворот, а для войны сработаны. И все – как одна! Вот не думала, что можно так точно размер удержать.
— Для меня сие не сложно. За эту ночь, думаю, закончу с вратами. Петли и засовы сделаю.
— А что, Мелех? Раз так скор ты на руку. Может, и всю ограду вокруг особняка заменишь, чтоб на один манер с вратами была?
— Эт можно. Угля да железа бы только поболе подвезти. Тогда и ограду наладим.
— А можно изнутри кузню твою посмотреть? – спросила, повинуясь какому-то странному любопытству, Ольга.
— Ну, а что ж нельзя? Можно, — открывая полог, разрешил Мелех.
— Да там грязно, — предчувствуя что-то нехорошее, попробовал отговорить барыню управляющий, но она его не послушала.
За барыней последовали в кузню и все остальные…
— Да-а-а… – согласилась госпожа, мельком оглядев мастерскую. – Темно, душно и, действительно, грязно. Тяжкая, поди, работа, Мелех, в кузнецах-то?
— Хитрая ты, барыня, как все бабы! – грубо и с ехидцей в голосе, проговорил вдруг совсем иным тоном кузнец. – Саму вопрос свербит, как отомстил я паше, а прямо не спросишь. Манера у вас такая, вокруг да около ходить!
Барыня раскрыла рот, не зная, что и ответить. На выручку ей пришел Нестор Семенович.
— Ты, кузнец… того! Тон с госпожой своей выдерживай! Не забывайся, не с ровней…
— А ты – кто такой?! – перебивая, вскричал, багровея, кузнец. – Я тебе сейчас самому место определю! Найди! – вскинул Мелех в его сторону руку.
Управляющий обмяк сразу всем телом и замер, как бы ожидая дальнейших приказаний.
— Пойди к наковальне и отбивай ей поклоны, пока не освобожу тебя!
Управляющий прошаркал к наковальне и стал добросовестно, как он делал это в церкви, отвешивать крестясь земные поклоны. У барыни же, все это наблюдавшей, округлились глаза, и лицо побелело, словно мел. Казалось, вот-вот она лишится чувств.
— Так ты… оказывается, колдун?! – выдавила она наконец из себя дрожащим голосом.
— А ты как думала? – усмехнулся Мелех. – Кузнецы все – колдуны! Так ведь у вас в народе считают? Народ-то, поди, поумнее тебя. Слушать его надобно. Цапля надутая! Про меня узнать хочешь, что я, да как?! Ну что ж, расскажу. И другие пусть послушают. Однако ж, сначала ты нам исповедаешься!
— Ты что?! Не смей, не смей! – попыталась отвернуться от черных, злых глаз барыня, но не спасло ее это.
— Найди! – приказал опять кузнец темной силе, и… Ольга замерла! А Сава расхохотался.
— Смотри, Яга, как он их! Цапля, говорит! Ну, дает хозяин! Ха-ха-ха!
— Заткнись, Саван! – прикрикнул на него кузнец. – Смотри, но не мешай! – и, повернувшись к барыне, приказал. – А ну, телка охочая! Говори нам про свой грех, всё без утайки! Об чем совесть мучит?
— Мужу не верна, — тут же, не раздумывая, отрешенным голосом стала сознаваться Ольга. – Хотела в церкви о сем исповедоваться, да не решилась.
— Вот, сучка! – довольно проговорила Ягода. – Такая же шалава, как я! Да вот только обо мне все знают, а об ей никто! Где справедливость?!
Кузнец показал и ей кулак, чтоб не мешала, и снова заговорил с Ольгой притворно-ласковым тоном:
— Вот и умница, — похвалил он. – Кто у попа не исповедуется, тот у меня сие делает. У меня проще. В одном у нас только разница: он может порою отпускать грехи. А я … не спущу и не отпущу уже того, кто мне в лапы попал! Ха-ха-ха! Ну, рассказывай, стерва молодая, дальше! Мы послушаем. Как изменяешь? С кем?
— В мыслях только, в мечтаниях…
— В мыслях? В мечтаниях? – передразнил кузнец. – Бедняжка. Но ничего, было бы желание с твоей стороны, а мы тебе поможем. На грех у нас помощь скорая, не беспокойся, дурочка! А с кем хотела б изменить? Не со мной ли? Ха-ха-ха!
— Нет, — кротко отвечала Ольга, а Ягода, раскрыв рот и сложив руки на груди, со счастливой улыбкой внимала каждому слову барыни.
— А с кем же? – в тон Ольге тихим голосом спросил Мелех.
— Не знаю. С каким-нибудь молодым господином… высоким, красивым…
— Вон ведь как?! – куражился Мелех. – С молодым и красивым! Да еще и высоким, и господином! Ну, и кого ж себе в постель, в мечтах своих, укладываешь по ночам, пакостница ты эдакая?
— В мечтах является завсегда Павел. Пасынок мой.
— Ну?! Не стерва ли?! – вскричала, не выдержав, Ягода. – Ну, точь в точь – как я! Ведь что с сыном, что с пасынком спать – один ведь черт!
— Так ты уж наяву согрешала, а она пока – в мечтах, — поправил Мелех.
— Ну так… хозяин! – умоляюще глядя в глаза кузнецу, попросила Ягода. – Сделай, чтоб и наяву всё свершилось! Чтоб она – как я! Как мне… ей было!
— Зла желаешь другой? Ха-ха-ха! Молодец, Яга! В тебе я, значит, не ошибся! Толк с тебя будет! А ей я сделаю так, что всю жизнь меня будет вспоминать. И всю жизнь, от того, тошнить ее будет! Может, я сам с ней займусь? – он обошел вокруг Ольги, придирчиво оглядывая всю, с ног до головы. Но, сморщившись и покачав головой, сделал вывод. – Нет, не в моем вкусе. Худосочна, костлява. Этакую птичку и раздавлю в кровати, пожалуй. А ну-ка, что здеся у тебя? – под хохот и одобрительные возгласы Савы и Яги, кузнец бесцеремонно полез барыне за пазуху, но разочарованно сообщил. – У-у?! Как я и думал. Вся на вате. У меня груди и то поболе будут. Однако, куды ж ради дела деваться? – притворно вздохнул Мелех — Навещу как-нибудь, тебя в твоей же спаленке. Так и быть! Ха-ха-ха!
Тут с улицы донеслось лошадиное ржание.
— Глянь-ка, Саван! – приказал кузнец. – Кого это еще к нам несет?
Сава выглянул только, и тут же испуганно сообщил:
— Барин! Сам!
— Ну, и что ты обложался? Счас и с ним разберемся!
Константин Васильевич, проезжая мимо, увидав у крайней избы карету жены, сразу заволновался. Спрыгнув с коня и постукивая плетью по сапогу, зашагал в кузню. Открыв полог, поначалу даже успокоился, увидев, что она полна народу. Однако, зайдя внутрь и разглядев, что управляющий безостановочно раскланивается перед наковальней, а жена ему не отвечает и стоит в одной позе, с отрешенным видом, и кузнец бесцеремонно лыбится на всё это, в гневе закричал:
— Что происходит тут?! Отвечай, Мелех! Что с госпожою?!
— Не ори! – громче барина вскричал кузнец. – Здеся я хозяин! А ты – нет никто!
— Что?! – позеленел от злости Константин Васильевич, и замахнулся плетью на кузнеца, но тот вперед успел вскинуть руку ему в лицо, всё с тем же приказом:
— Найди!
И барин замер с занесенной плеткой.
— Жаль, припоздал ты, дурачина, — с ехидством проговорил в лицо барину Мелех. – А то услыхал бы, что за бабу ты себе отхватил. Ха-ха! Спит и видит, как бы с сынком твоим грехом заняться! Но, коль уж занес плеть, перетяни-ка ею – суженую свою! Есть ведь за что!
И плеть тут же, просвистев в воздухе, опустилась на спину Ольги! Та только пошатнулась от удара, но даже звука не проронила.
— Вот это да?! – восхищенно произнес Сава. – Ну и силой тебя дьявол наделил!
— Это что? – самодовольно проговорил Мелех. – Вот придет на землю, в коем-то веке, царь-царей! Повелитель всех народов! Вот у него – будет силища! Я – скоморох перед ним. Я могу всю вашу деревню на колени поставить, а он – весь мир поставит! Острова со дна моря сможет поднимать, пожалуй!… Огонь с небес на землю низвергать, не токмо что! Но, чтоб случилось сие, мы – слуги верные – должны послужить господину своему. Каждый на своем месте обязан сейчас выполнять волю его. Смысл деяний наших, полно, только ему известен. Наше дело малое – твори дела против Евангелия, и Самого Распятого, и Креста Его! Да и вообще супротив всех людишек, потому, как по образу и подобию они Творца Своего. Ну, что? – с ехидством проговорил он, глядя уже на зачарованных. – Историю мою хотели узнать? Ну, так слушайте. Расскажу, как обрел я господина души своей. Единственного, которого боюсь и почитаю…