«На силу дошла, Слава Богу», — перекрестилась, тяжело дыша, старушка, пред вратами Покровского Храма. Маленькая, худенькая с баташком, она была вся в чёрном, только платочек на ней белый. Всё-таки праздник – Ильин день. Как ни тяжело, но не идти в церковь сегодня нельзя было. Ведь Ильёй и сына её звали.
Над вратами храма – икона Божьей Матери. И, хотя старушка и так согнута, как её клюка, всё же склонилась пред Богородицей ещё ниже.
У входа в крестильню стоят мамаши и папаши с младенцами на руках. Вот так же пятьдесят лет назад здесь и они с мужем и сестрой крестили маленького Илюшу. Орал он тогда громче всех, такой уже был зевластый и непокладистый. Даже маленький выказывал свой строптивый характер. Иван – муж её, был против крещения Илюшки. Тогда это было не в моде. Все – комсомольцы, все – сознательные. Обвенчаться-то его — родители заставили. А вот крестить сына еле уговорила строптивого мужа она сама. И получилось у неё это только, потому, что сказала Ивану, что кумовья у него после этого появятся. Ну, а раз кумовья, то значит, лишний повод будет встретиться, пообщаться и выпить. А это супруг её очень любил.
В Бога не верил, вроде бы… а, как война началась – все о Боге-то и вспомнили. Муж сам же и рассказывал, как перед атакой многие осеняли себя крестом. Что сам только на «Живые помощи», зашитые в гимнастерку, и надеялся. И не зря, пусть — израненный, изувеченный – без руки, но вернулся с войны.
Вернуться-то вернулся, да не оценил, как надо, Божью милость. Стал пить и куражиться над женой пуще прежнего. Без руки – можно, не только баклуши бить, но и жену ещё по пьянке поучить. Это у него и с одною рукой получалось. Ту жену, которая денно и нощно молилась, чтоб не убило его на войне.
Посмотрел, на это Господь, некоторое время, да и прибрал неблагодарного, нечаянной и несуразной смертью. В одну из ночей не дошёл пьяный Иван до дому. Упал в канаву с водой и не смог выбраться – захлебнулся. И оставил жену вдовой с десятилетним сыном. Одна теперь одевай, корми и воспитывай…