— Верю, верю, Илюша! Бог с ними! Он всё видит! Только ты не играй пожалуйста в карты. Я так хочу тебя дождаться, сынок…
Через три года его неожиданно освободили. Попавшийся на воровстве завскладом ЖКО, сознался и в той инсценированной краже, за которую осудили Илью. Валил он всё на начальника своего, что тот его принуждал воровать, но улик против начальника не нашли и он даже в своём кресле удержался. А завскладом получил за всех. Илью такой ход событий не устраивал. Он решил сам наказать начальника. Подкараулив «беспредельщика», Илья воткнул ему в большой живот небольшой нож, с расчётом, чтоб не убить… мол пусть живёт и помнит Илью, а ему тюрьма всё равно уже дом родной. С судьбой такой он смирился. Порезанного увезли в больницу, а Илью в тюрьму на десять лет. Через полгода после осуждения Ильи, начальник ЖКО скоропостижно скончался. Рана ножевая оказалась неприятной, задела мочевой пузырь, долго не заживала, гнила, и кончилось летальным исходом.
Страшная новость едва не загнала мать Ильи в гроб. Что сын её сидит и, видно, будет сидеть всю жизнь, с этим она смирилась. Но есть вещи, оказывается, пострашнее. Это смертный грех — убийство человека!..
Неужели сын её будет в аду?! Одна эта мысль сделала её столетней старухой, согнула, разбила и почти уничтожила. Она вообще потеряла интерес к жизни и окружающему миру. Из глаз её всегда текли теперь слёзы, она постоянно шептала что-то о сыне. Дома большую часть времени стояла на коленях и молила Бога о прощении великого грешника – её Ильи.
…Кряхтя, медленно, опираясь на клюку, старушка опустилась на колени, на холодные плиты церковного пола. Люди чуть-чуть подались в стороны. Они понимают, что, если уж так молится человек, то причины на то серьёзные…
Недавно ей приснился покойный отец, он молча протянул ей руку, и она вложила в неё свою. Рука отца была холодной. Ей стало страшно. Но он улыбнулся и успокоил её: «Уж тебе-то дочка, бояться здесь нечего. Надоело поди, там – то всё ждать и ждать»…