Она проснулась и поняла, что смерть не за горами. И смиренно стала ждать теперь… и её…
Илья же сны видел редко, тем более в них – мать. В недавнем же сне он увидел её молодой, в красивом платье и с прической, больше того, на её лице была улыбка. Это было так не обычно, чтобы мама его беззаботно улыбалась. Она немного постояла молча, потом повернулась и пошла прочь. Он крикнул вслед: «Почему ты уходишь от меня, мама?» Она обернулась, вздохнула, и уже без улыбки ответила: «Я просто устала ждать…» Илья тут же проснулся. Хотя на его груди была выколота церковь: ни в Бога, ни в чудеса он не верил. Верить-то не верил, однако понял, что сон этот не спроста. Что-то подсказывало, что мать приходила во сне проститься с ним навсегда. И испугало это его не на шутку. Ведь, если мама его умрёт, он останется на всём белом свете совершенно один.
Илья всегда знал, что его хотя бы один человек, но ждёт на воле. Там — за колючей проволокой, мать была единственным, пусть слабым, но лучиком света в кромешной темноте его жизни. Маячок, манящий на волю. И вот он почувствовал, что и этот лучик – последний лучик – вот-вот угаснет. А может быть и уже… погас…
Два дня он ходил сам не свой. Не спал, не ел, а только ждал, что начальство вот — вот сообщит о смерти матери. Два мучительных дня, в томительном ожидании и страхе…
И вот полдень – третьего!
Перекур… Илья сидел в сторонке на бревне и курил самокрутку. За эти дни он не притронулся к пище, даже чифир не лез в горло. Зато столько всего лезло в уставшую голову!.. Никогда он так глубоко не задумывался над своей жизнью. Из всего, что надумал за эти дни, выходило — одно. Что это он — сам замучил до смерти свою мать. И вышиб этим табурет из-под собственных ног. И повис теперь над бездной. Ибо со смертью матери потеряет смысл и его жизнь. Ведь только маме родной, он был нужен и только она его любила на этом свете. И только она его… ждала…