Нет! Скорлупкин Бога как такового полностью не отвергал, ведь и инопланетян кто-то создал, и небесные светила, и само место, где они крутятся, то бишь — саму Вселенную. Да и уважаемый им Цицерон сказал ещё очень давно, что сколь миллионов лет не подбрасывай кубики с буквами — случайно стихов не получится. А вселенная куда как сложнее их. Значит: ни она, ни вообще жизнь – не являются случайностью. Да и учёные частенько теперь высказываются о том, что и в микромире, и в космосе всё построено по чьему-то единому плану и по общим законам, причём очень разумно. Как и все продвинутые люди своего времени, Казимир верил в единый сверхразум. Этакий космический Абсолют! И то, что никто не мог ничего пояснить толком, «кто» или «что» же это такое, нисколько не смущало Казимира, а наоборот, только придавало сему Абсолюту таинственный и величайший статус, который ни в какое сравнение не мог идти со столь очеловеченным и простецким изображением бабулиного Бога в образе Иисуса Христа. Глядевшего на него с икон, как казалось Скорлупкину, с некоторым даже к нему сочувствием. «Ничего, ничего, — подойдя к бабушкиному иконостасу и вглядываясь в лик Спасителя, — подумал сейчас Казимир, — для истинного философа не бывает запретных тем. Разберёмся и с тобой». И тут его осенило! А почему бы ему не заняться сейчас новой философской проблемой: поиском истинного Бога. А птичью головоломку оставить на потом. Ведь, решив более простую задачу, легче затем будет подобраться и к сложной.
Начать же разработку новой проблемы он решил пока с изучения уже существующих мировых религий. Такие как: Ислам, Христианство и Иудаизм он отмёл сразу, они ему показались сомнительными, ибо имели всё-таки один общий корень – «Ветхий завет». Порывшись с помощью Интернета в религиях Востока, он напоролся на индуистские Веды, и первая же из этих книг буквально сразила его наповал! Мало того, что она была старше многих традиционных конфессиональных книг, индуистская «Бхагаватгитта» отвечала буквально на все волновавшие его вопросы! Скорлупкин погрузился в её изучение с головой, позабыв даже про работу. Идя же домой, зашёл в книжный магазин и без труда отыскал этот фолиант в замечательном издании с красочными иллюстрациями и современными комментариями, поясняющими доходчивым языком трудно понятные места в древнем тексте. Одна из основных книг индуизма с этого дня стала настольной книгой Казимира. Да и как могло быть иначе, когда она рассказывала о древних цивилизациях Земли, погибших когда-то в ядерном кошмаре! У древних предков нынешних индусов, оказывается, уже было и атомное и лазерное оружие! И летающие тарелки, называемые в книге «виманами»! Даже описывался принцип их работы. Праиндусы использовали их и как средство передвижения, и для ведения боевых действий! Их цивилизация погибла из-за того, что не выполнялись требования всемогущего безграничного космического Абсолюта имеющего много имён, основными из которых по этой книге являются Кришна, Рама, Шива и Вишну. Это божество имеет тысячи воплощений! Оказывается, это оно и создало вселенную и наш мир! По его плану рождается и развивается и наша вечная душа, которая может обитать как в человеческом теле, так и в любом животном, птице, рыбе — или даже растении. Именно из этой книги пошли гулять по свету такие слова, как: реинкарнация, аура, карма и эго. От последнего-то слова и произошёл – эгоизм! «Бхагаватгитта» объясняла, что когда, благодаря эволюции, через цепочку перевоплощений от низших организмов к – высшим, душа, наконец, попадает в тело человека, тут-то она и получает возможность достичь наивысшего своего развития, путём приобретения обширных познаний и духовного просветления. Такой человек становится брахманом, и после смерти его физического тела душа в абсолютно уже новом состоянии попадает ни много, ни мало — на Луну! И приобщается там к себе подобным, которые ранее достигли наивысшего духовного совершенства. Но такое может произойти, если человек борется со своим внутренним «эго», чем улучшает свою карму, только тогда перед ним могут открыться величайшие перспективы. Если же он боролся с эго, но всё-таки не достиг нужных вершин совершенства, в будущей жизни он просто станет раджой или богачом, что тоже собственно не плохо по земным меркам, ибо он будет жить беззаботно и в роскоши. А если человек был ленив, жаден и спесив, то получит судьбу бедняка, больного или просто неудачника. Чтобы достичь апогея просветления, нужно — немного. Просто надо выполнять несложные заветы Кришны. А это — не убивать и не причинять вреда живым организмам, а, следовательно, ни в коем случае не употреблять животной пищи. И не желать другим – чего себе не желаешь, иначе можно угодить после смерти в тело животного. Чтобы подобного не случилось нужно петь днями напролёт мантры, кои вовсе не сложны. И не плохо, конечно, просветляться под наблюдением духовного наставника – гуру.
Вот так совершенно неожиданно и легко он убил двух зайцев. Нашёл «истинного бога» и уверовал в него. Благодаря своей натуре и, соответствующей самооценке, Казимир, конечно же, сразу восхотел именно в брахманы, и чтобы непременно побыстрее — на Луну! Для скорейшего просветления перво-наперво Скорлупкин до блеска выскоблили свой череп и стал бриться по нескольку раз в день, ведь надо было соответствовать образу богобоязненного индуса, которого он представлял себе еще довольно путано и смутно. Есть он теперь стал только отваренные на воде крупы и овощи. Ну и, естественно, гнусавил беспрестанно столь полюбившиеся ему мантры в честь своего новообретённого божества. Так как Казимир ещё был и крайне нетерпелив, то каждый день подолгу пялился в зеркало, пытаясь отыскать в своем облике хотя бы внешние признаки просветления. Надо сказать, что такими просмотрами он обычно оставался доволен. Ибо что-то такое-эдакое, видно, в себе находил и отмечал. В первый же день, когда он явился на работу в своём новом имидже, то есть лысый и закутанный в оранжевую занавеску и шлёпанцах на босу ногу, начальник предложил ему тут же написать заявление на увольнение. Скорлупкин со спокойствием истинного брахмана накатал его и покинул даже с радостью это мрачное и глупое заведение, в котором ничегошеньки не знают и не хотят знать о настоящей истине.
«Эх, Рама! Эх, Вишну! До чего же глупы эти людишки! — рассуждал он. — Посылают на Луну и астронавтов, и автоматические станции, собираются что-то там строить и чего-то даже добывать и не понимают, что там уже полно наших! И место это давно забито! И надо было не грохочущие ракеты конструировать, а просто стать брахманами. Да и летать-то по всей вселенной путём простой мысли и пожелания куда, как дешевле и безопасней».
Родную бабушку тоже не на шутку перепугали столь разительные перемены во внуке. Лысый, в старой оранжевой занавеске, босой, голодающий и бормочущий какую-то несуразицу Казимир, с каждым днём убеждал её, что с его рассудком происходит что-то неладное. Бедная старушка винила во всём институт, в котором так долго мучили Казю. Несколько раз она пыталась поговорить с ним по душам, осторожно намекая, что не плохо бы ему показаться врачу. Но тот, будто только ожидая этого разговора, сразу заявил, что лечиться надо всему человечеству, кроме золотого миллиарда, живущего, оказывается, не где-нибудь, по его разумению, а именно в Индии. Садился сразу на своего любимого конька и начинал горячо спорить, что её Бог вовсе не истинный. А вот он сумел сам отыскать в интернете настоящего и такого, как надо! И что ей срочно нужно примкнуть к рядам кришнаитов, а то ведь Луна может и мимо прокатить, и будет очень горько и обидно родиться в следующей жизни овцой, например.
Бабушка, естественно, после таких заявлений старалась не поднимать больше болезненных для внука тем, а не медля, тут же написала о метаморфозах, происшедших с их любимым Казей его родителям. И терпеливо продолжала варить внуку крупы на воде, ожидая письма из-за границы. Ответ же поразил её недальновидностью и равнодушием. Родители писали, что Восток нынче в моде, и что у Кази просто увлечение им. Оно, мол, пройдет, и вреда никакого от этого быть не может. И что в Индии они бывали не раз, и индусов и йогов видали, и что люди они не плохие и не опасные. Новоявленный же кришнаит Казимир Скорлупкин начал вскорости самостоятельно уже изучать и хинди, и санскрит и мечтал лишь об одном — чтобы бабушка его (раз так категорично не желает в брахманы) поскорее реинкарнировалась бы — во что угодно и оставила, наконец-то, ему завещанную квартиру в полное его распоряжение. Тогда бы он, не мешкая, продал бы её, и укатил в так горячо полюбившуюся Индию. Залез бы повыше в Гималаи и, устроившись там в какой-нибудь продвинутый монастырь, в темпе стал достигать нужной степени просветления под патронажем какого-нибудь гуру и обрахманился бы уже довольно скоро и наверняка. Однако бабушка не спешила перевоплощаться, скорее даже наоборот, строила планы по реинкарнации внука в — прежнего, пусть и странного, и неудобного в общении, колючего и несуразного, но всё-таки не теперешнего басурмана с явным приветом. И кое-что она надумала, это были два её плана к действию. Первый заключался в том, что Павел Петрович должен был провести с внуком серьёзную душеспасительную беседу. А второй поехать по монастырям, заказывая молебны по захворавшему головою парню. К действию «первому» её очень скоро подтолкнул сам Казя, ибо он где-то раздобыл не понятного вида барабан и бормотал теперь свои заклинания под его монотонный аккомпанемент. И если раньше соседи просто ухахатывались над его новым обликом, то теперь они стали высказывать и своё недовольство ежедневным бýханьем «там-тама» и грозились даже написать коллективное заявление участковому.
— Всё, Казя! — впервые в столь резком тоне обратилась старушка к внуку после этого. — Хватит издеваться над собой, мной и жильцами нашего дома! С тобой хочет побеседовать Павел Петрович, он будет ждать тебя завтра с утра в нашей церкви!..
— Хорошо, — ответил на это внук с благодушной улыбкой, — подискуссируем с вашим ретроградом — сам напросился.
В глубине души он чувствовал, что вполне созрел для того, чтобы дать бой любому посягнувшему на его духовные идеалы.
На следующий день, откушав пустого вьетнамского рису, отпив воды из-под крана и отпев порядочную толику мантр, Казя отправился с блаженной улыбкой мудрого гуру в Православную церковь. Светило и мягко пригревало утреннее солнышко, играя розовыми зайчиками на его мизерном, голом черепе, пели птички, жужжали сопровождающие его мухи, настроение было у будущего брахмана благостное, он твёрдо знал, что шёл к верной победе над бородатым ортодоксом. Войдя в церковь, он не мог, конечно, не поморщиться. В своей душе он возмущенно воскликнул: «Ах, мой вечный Кришна! Посмотри, как тут всё запущенно! Ах, мой мудрый Вишну! Погляди, кому здесь отбивают поклоны?! Ах, мой дорогой Раму! Послушай, что тут поют? Ах, мой прекрасный Шиву! Что за запахи царят в этом унылом заведении? Они называют это ладаном?! А он напоминает мне нафталин! Мрачного вида разнаряженные в парчу бородатые жрецы с крестами на груди совершают какие-то странные ритуалы и служат на малопонятном, даже соотечественникам языке…» Тут кто-то довольно чувствительно толкнул Скорлупкина в спину, прерывая ход его мыслей. Он оглянулся и лицом к лицу встретился с церковным старостой. Павел Петрович смотрел на лысого Казимира с сочувствием и брезгливостью одновременно, как смотрят на раздавленного на дороге, но ещё живого ужика.
— Иди в крестильную и там жди меня, — в приказном тоне сказал он Скорлупкину и вместе со всеми запел «Символ веры», гром соборной молитвы, раздавшийся под сводами храма, буквально выпиннул Скорлупкина наружу. Только после окончания литургии, староста молча прошёл мимо Казимира в крестильню, тому пришлось последовать за ним. В этом же строении находилась и трапезная. Они прошли именно туда. Павел Петрович усадил Казимира за стол, сам сел напротив. Сначала долго разглядывал экстравагантный облик индуса местного розлива, потом, вздохнув тяжело, с сочувствием произнёс:
— Ну, рассказывай, Казя, как ты до жизни такой докатился?
Речь у Казимира была давно заготовленной, и он буквально взахлеб начал красочно пояснять, какая есть на свете замечательная религия — кришнаизм. И сколь много полезного и удивительного он открыл, благодаря ей. Однако терпения у старосты хватило не надолго. Он прекратил весь этот бред, сильно стукнув по столу. Строго глянув на Казимира из под сошедшихся бровей, старик довольно в не вежливой форме начал Скорлупкину выговаривать:
— Да знаешь ли ты, дурья твоя башка, что кто чужую веру хвалит, тот свою хулит?! Ты же — крещёный! Бабушка крестила тебя в этой самой церкви! А ты тут, такую ересь несёшь! Прости, Господи!
— Она крестила меня маленького, — парировал на это Казимир, — не мог я тогда сопротивляться насилию.