Али Ахмед по натуре был добрым и миролюбивым человеком. И, очень терпеливым — к тому же. Эти черты характера передались ему по крови от отца с матерью. Правда отец, ещё был и очень решительным, ведь надо обладать этим не дюжинным качеством, чтобы покинуть родину и устремиться в далёкие, чужие края навсегда. За собой же особой решительности Али Ахмед никогда не наблюдал. За то за свои долгие годы, заметил, что терпеливостью обладают чаще бедные люди, потому, что без неё им просто не выжить. И добротой, тоже наделены по большей части, опять же — они. Ведь, чтобы выжить в этом жестоком мире, надо уметь замечать проблемы — другого, помогая нуждающемуся сейчас, ты даёшь возможность и кому-то, помочь тебе в будущем. Всевышний видит дела каждого, всё разумно устроено Им. Богатые и не могут быть, по-настоящему добрыми, им пришлось тогда, всё раздать неимущим, а после этого, они ведь и сами перешли бы в разряд тех же бедных.
К решительному и судьбоносному шагу отца Али Ахмеда, с переселением из Афганистана на Аравийский полуостров, подтолкнула, опять же — бедность. Он не мог заплатить тот калым, за любимую, какой запросил её отец и пока бы батрачил, чтобы скопить на него деньги, возлюбленную, наверняка продали, и потому, эти любящие друг друга молодые люди выбрали побег. В родне у девушки было много мужчин и потому от неминуемой расправы над обоими пришлось забраться, так далеко. А ещё они хотели мирной жизни, в Афганистане же войны шли всегда. Али Ахмед родился уже здесь, и местная пустыня стала ему родиной, а арабский язык родным. Он помнил ещё и фарси, родители, дома говорили на нём, но теперь поговорить на языке предков, ему было не с кем. Али Ахмед был младшим ребёнком и пережил теперь уже всех старших своих братьев и сестёр, ему перевалило за восемьдесят, а вот, сколько за восемьдесят он точно не знал. Хотя был и не грамотен, однако считать-то умел, просто запамятовал, а подсказать теперь было некому, ведь в один день он потерял сразу двух сыновей и шестерых внуков. Их подвела, как раз решительность, унаследованная от деда, они задумали перебраться в Европу, ведь там, даже ничего не делая, на одни пособия можно жить припеваючи. Многие мусульмане с востока и юга устремились, теперь туда. Но именно его родным не повезло, их лодка затонула в неожиданно налетевший шторм. Об этом сообщили люди, плывшие на соседней лодке, но не сумевшие, помочь утопающим, потому, что и их судно было, так же, перегружено пассажирами, они сами чудом остались живы. Вот – так, бежали за лучшей жизнью, а получили преждевременную, жуткую смерть. Дети пустыни, плавать не умеют. И вот теперь, он, единственный мужчина в их роде, старый и не очень уже здоровый, должен кормить их жён и дочерей. Только поэтому, наверное, Аллах и давал ему силы ещё жить, что от него одного зависела теперь, жизнь многих, разделяющих с ним один кров. Вся беда человечества в том, считал Али Ахмед, что дети не слушают родителей и старших, а потому повторяют поколение за поколением одни и те же ошибки. Потому-то, ничего и не меняется в подлунном мире, люди нисколько не умнеют. Всё так же эгоистичны, алчны и злы, всё так же: стремятся к богатству и власти, настойчиво желают и требуют от других, чтобы, всё было именно так, как хотят — они, а потому и убивают, друг друга, убивают и убивают — по всей Земле. И здесь на Ближнем Востоке, как и в далёком Афганистане, войны вспыхивают теперь с постоянной периодичностью. Его родные мужчины, покинули этот мир четыре года назад, до того, как в здешних краях стали появляться посланцы шайтана, так называл про себя, новых проповедников под чёрными знамёнами, Али Ахмед. Эти были тоже порождением войны в Ираке. Он их встречал уже несколько раз в соседних селениях. Воины чистого ислама, как они себя называют, моложе его порою в три раза, объясняли при нём, седым имамам и муллам, под дулами автоматов, что больше тысячи лет — те, оказывается, не правильно учили мусульман веровать в Аллаха и вообще жить. Их же — новое учение было простым – джихад всему Миру, смерть иноверцам и тем, кому с Игилом не по пути. Совсем юным девушкам и парням, промывают мозги и отправляют подрывать себя и неверных, то есть толкают на двойное преступление пред Аллахом! Молодых и сильных, мужчин эти самодовольные и самонадеянные негодяи, заставляют воевать на их стороне, за всё разрастающиеся Исламское государство, которое в будущем должно стать Новым Халифатом. Всех противников и сомневающихся они пытают и убивают, женщин и детей угоняют в рабство, торгуют людьми теперь, как скотом. Игиловоцы обвешаны оружием, и глаза их сверкают, как у демонов – только ненавистью и желанием побольше, расстреливать, вешать и заживо сжигать. Если бы его сыновья и внуки были живы — не известно, какой путь выбрали они, не хотел бы, наверное, не один здравомыслящий, умудренный сединами муж, что бы дети и внуки его превратились в подобных, уродливых гиен, с окровавленной пастью. С мусульманами-то эти шайтаны ещё пытаются поначалу вести, хоть какую-то беседу, а вот христиан, евреев, изидов и алавитов, вырезают сразу целыми селеньями, без всяких разговоров.
У Али Ахмеда же, так сложилась жизнь, что единственным по-настоящему другом его, стал араб — христианин, по имени Василий. Именно с ним почему-то Али Ахмеду было хорошо, как ни с кем и вовсе не потому, что он был единственным из соседей подходящим ему для дружбы по возрасту. Этих стариков объединяло душевное родство, не смотря на их различное вероисповедание. Иногда за чашкой кофе или чая, они просиживали не один час, не проронив ни слова, а заканчивали молчаливое чаепитие, будто, досыта, наговорившись. Василий был, ещё старше Али Ахмеда, и историю этих мест знал очень хорошо, ведь его род испокон веку обитал тут. Как рассказывал Василий, они были вечными бедняками, потому, что в зависимости от тех, кто был у власти, им, как христианам приходилось платить налог от двух до десяти раз выше, чем здешним мусульманам. А уж богатыми ни в коем случае становится было нельзя, если бедных ещё терпели, то разбогатей христианин, обязательно найдутся мусульмане, которые, вырежут неверных и добро поделят меж собой. Василий, не выходя почти из своего шатра в последнее время, каким-то образом узнал, что со дня на день и здесь появятся демоны в — чёрном, и сказал с абсолютным спокойствием и полной уверенностью в своих словах Али Ахмеду: «Значит, пришло время мне попрощаться с нашим Миром. Пожалуй, сегодня же ночью и умру, не буду тянуть с этим. Не хочу, чтобы, за меня, дряхлого, никчёмного, старика, кто-то на Страшном Суде держал ответ. Помолюсь хорошенько Богу и уйду… но, с тобою, мой дорогой, Али, — Добавил он с хитринкой в глазах и как всегда очень по-доброму улыбаясь. — Я не прощаюсь навсегда. Потому, что ты очень хороший человек, за многие годы, я убедился в этом совершенно. Ты часто помогал и моей семье и многим другим, не взирая, на вероисповедание, даже алавитам, хотя сам богато никогда не жил. Я часто видел, как ты чужому ребёнку мог дать то, что не видели твои собственные дети, на это способен не каждый. А потому, думаю, мы ещё встретимся обязательно». Они обнялись тем вечером, будто и правду прощаясь, однако улыбаясь, как это бывает не перед долгой всё-таки разлукой…
Помолившись за своим шатром, Али Ахмед долго не мог уснуть той ночью, покоя не давали слова друга. Зная, что Василий слов на ветер не бросает, он терялся в догадках, о чём этот, мудрый, осторожный, взвешивающий обычно, каждое слово человек, говорил вчера? Как он понял, друг его решил умереть, но разве он может сам наложить руки на себя?! Нет! Это было исключено! У христиан это ведь тоже — величайший грех. Ах, да. Он же сначала хорошенько помолится, значит он попросит Бога, чтобы — Тот, его забрал именно этой ночью к Себе. Но это, по меньшей мере – слишком самонадеянно или того хуже… и к чему эти его странные слова, о будущей встрече? Ведь их даже похоронят на разных кладбищах. Да и в рай, правоверному-то мусульманину трудно попасть, что уж говорить о христианине? Вряд ли даже пророк Мухаммед посмеет заступиться, пред Аллахом, хоть за одного из них. Разве, такое возможно?.. Да, много непонятного у этих христиан. Хотя потому и не понятно, наверное, что они веруют неправильно, не в — Того Бога и молятся значит не Тому и не так!.. «Стоп! – поймал себя, на последней мысли мудрый старик. – Но ведь в этом же – и нас, правоверных шиитов обвиняют новые проповедники Ислама. Кто же ближе к истине: новые мусульмане, мечтающие построить бескрайний Халифат, мы – правоверные шииты, не совсем правоверные сунниты, которых гораздо больше нас, заблуждающиеся алавиты и суфиты или более древние христиане?» Всю ночь старик ворочался с боку на бок, одолеваемый строптивыми, если не крамольными мыслями и совершенно, несвойственными — для старого мусульманина, сомнениями. Под утро, он кое-как уснул, но был вскоре уже, разбужен заплаканной невесткой: «Умер Василий!» — сквозь рыдания выдавила Шухра и выбежала из мужской половины шатра. «Вот это да?! Он всё-таки сумел это?!» — Больше с удивлением, чем даже с печалью воскликнул тогда Али Ахмед, усаживаясь на циновке и, почёсывая, в задумчивости, белую, как снег бороду…
Уход Василия из жизни — по собственному желанию, оставил Али Ахмеда в полнейшей растерянности. Вот сейчас-то ему и надо было бы побеседовать, как никогда, с другом, обсудить его столь странный уход, так взволновавший теперь его душу, но… теперь уже его не поднять и не расспросить, как это он смог, просто помолившись, уснуть и не проснуться. А с женщинами на столь сложные темы, разве поговоришь?
В шатре Василия, единственного соседа, тоже обитало женское царство: престарелая сестра — вдова и две её юные совсем ещё внучки. Ведь именно сыновья Василия со своими семьями, первыми уехали в Европу и не плохо, устроились там. Похоже, их пример и подготовил к бегству из пустыни его – Али Ахмеда родных – двух любимых сыновей — погодков, что подарил ему Аллах, когда ему было уже под пятьдесят, и столь же любимых внуков.
Самого же Василия, его сыновья, так и не сумели уговорить, перебраться в столь оказывается, гостеприимную, сытую и щедрую, Европу. С тяжкими вздохами и глубокой печалью в голосе, Василий, не раз признавался Али Ахмеду, что, если бы всё вернуть назад, не за чтобы, не поддался, уговорам сыновей и не благословил их, на этот рискованный переезд. Ведь он был уверен, что они — дети пустыни, взращённые в лоне древнейшего христианского рода, не смогут прижиться в развращённых до нельзя, подобных теперь Содому, чужих городах Европы, и вернутся на родину, как побитые собаки, чтобы продолжать дело предков. А дело рода Василия, оказывается, заключалось в том, чтобы жить на границе, с бескрайним морем, раскалённого песка, в тяжёлых, природных условиях, в стеснённом положении среди иноверцев, в вечной бедности и нужде, но оставаясь при этом истинными христианами, до самого конца. Именно в этом, он и его предки, принадлежащие к древнейшей Коптской Церкви, видели возможность для себя спастись. Спастись же для христианина – это и есть заполучить тот самый рай, о котором мечтает и каждый мусульманин. Однако — вот тут-то и огромная пропасть расхождения меж ними. Христиане считают, что богатому попасть в рай, что верблюду в угольное ушко пролезть, но меж тем практически весь христианский мир: Европа и Америка бесятся с жиру. Мусульмане же, совсем не стремятся к бедности, пророк Мухамед, к этому вовсе и не призывал, скорее наоборот, он учил путешествовать и торговать, а в торговле, ведь и заложен её основной смысл – богатеть. Каждый мусульманин стремится стать богатым, однако у большинства это не получается. И Аллах почему-то, так распределил добро по Свету, что мусульманские страны, за редким исключением живут гораздо беднее христианских. Хотя Василий частенько говаривал, что по-настоящему христианских стран не осталось на Земле. Везде уже правит дьявол с помощью золотого тельца и разврата. И, ещё один парадокс, заметил с годами Али Ахмед, это — то, что разбогатеть честно, в нынешние времена, практически невозможно, даже правоверному мусульманину. Значит само богатство теперь – уже грех. И что толку, что богатый накормит раз в год — на Ураза Байрам, с десяток бедняков, пусть даже и очень жирной бараниной, от этого ведь они сытыми весь год не будут и из нужды своей не вылезут. Да и богатей этим вряд ли рай заработает. Богатство: лживо, надменно и лицемерно — изначально. И, если это заметно людям, не ускользнёт это уж точно и от Всевышнего. Но, что творится теперь и с бедняками?! Если раньше мусульмане, как-то терпели свою нужду, то современная молодёжь, не хочет с этим мириться, молодые стремятся, за материальными благами в чужие края, а это чревато. Потому, что если дети Василия попали в какую никакую, пусть и худую уже, но всё-таки среду христиан, то есть, практически — к своим, то мусульмане, особенно молодые, могут потерять и свои обычаи там и даже свою веру! Он лично, детям и внукам в отличие, от Василия, благословения своего на переезд в Европу не давал, они просто напросто сбежали и Всевышний наказал их, по собственному усмотрению, хотя сам он – Али Ахмед, конечно же, такого никогда бы своим родным — не пожелал, он простил их уже на следующий день. Но… Аллаху… виднее…
Своему же другу, о том, что его дети и внуки сбежали от него, наперёд зная, что он был бы против, Али Ахмед так и не сознался, было стыдно. И вообще, у мусульман не принято так откровенничать с чужими людьми, как это было присуще Василию. Василий же был откровенен во всём с Али Ахмедом, это даже ставило того не раз в тупик и полное замешательство. Отвечать тем же, другу он не мог. Смешно, но перед собственным верблюдом излить душу, Али Ахмеду было проще, нежели перед человеком, будь он хоть христианин, хоть мусульманин. Василий никогда не агитировал Али Ахмеда в свою веру, лишь изредка, чтобы угодить другу, вспоминал вслух изречения из Библии, подтверждая, из вежливости, какую-нибудь мысль собеседника. Но благодаря этой хитрости, за десятилетия их дружбы Али Ахмед познакомился довольно основательно и с Ветхим Заветом, где оказывается, очень много совпадений с Кораном, и с жизнью Христа и учением Сына Божьего, Которого почитают и мусульмане, но лишь, как пророка и будущего Судью всего человечества. Сам же не грамотный Али Ахмед, похвастаться, подобными познаниями своей священной книги, не мог, ибо в Коране не прочитал, ни страницы. Больше всего ему запало в душу, то что, у христиан самой большой жертвой для Бога считается, умереть — за других. То есть принести в жертву самого себя, спасая других, как сделал это когда-то их Иисус или Исса — по-арабски.
Сейчас же игиловцы, эти чёрные слуги Шайтана говорят, что они приносят себя в жертву воюя за истинный ислам, и истинных мусульман, но разве это правда? Разве они отдают жизнь за правоверных? Они воюют за нефть, за деньги, за свои, теперешние гаремы из рабынь, за власть в том Новом Халифате, который хотят создать, убивая при этом тысячи невинных людей, в том числе, таких же, как и он — Али Ахмед мусульман. И, что выходит тогда? Для кого же Всевышний приготовил рай? Если богатеи разбогатели путём греха, если бедные только и мечтают разбогатеть, заранее зная, что и их добро будет нажито греховно, а все мусульмане разделились, на разные течения и некоторые, так ненавидят остальных при этом, что убивают уже всех под ряд?! А, что, если, видя такое на Земле: хаос, разврат и разложение среди даже правоверных, Создатель возьмёт, да и уничтожит рай вообще! И оставит лишь ад!.. Что тогда?! «Хотя нет. Нет, такого быть не может». – Остановил, свои разбушевавшиеся мысли старик, сидя сейчас, на шестой уже день смерти, соседа и друга Василия в тени своего шатра. – «Ведь были же и праведники, когда-то?» – продолжил он философствовать. — Просто Всевышний, может прикрыть врата туда, для людей современных и»… тут Али Ахмед, даже поёжился от леденящего душу вывода, к которому подошёл только, что. Ведь выходило тогда, что не сбудется при этом, заветная его мечта, которой он был, одержим с самого детства, когда отец рассказал ему – десятилетнему мальчишке, впервые о рае, ожидающему всех честных мусульман. В ту ночь, он так же, как и в ночь смерти Василия, от взволновавших до глубины души, слов, своего собеседника не смог уснуть. Отец сказал тогда ему: «Вся жизнь правоверного мусульманина – это, по сути, дорога — в рай. Дорога трудная, даже очень тяжёлая, всегда, как бы в гору, под палящим солнцем и ледяными дождями, придётся преодолеть не один крутой подъём, но надо терпеливо идти по ней столько дней, сколь отмерил тебе Всевышний и ты обязательно окажешься у врат рая. А, если станешь искать более лёгкие обходные пути, свернув на которые ты будешь без труда передвигаться вниз, под горку, тенистыми аллеями из фруктовых деревьев с множеством родников, то потом обязательно заблудишься и в конце концов выйдешь на узенькую тропку вдоль скал и сорвёшься в бездонную пропасть где обитает – тот, имя, которого я и произносить не хочу… зачем нам говорить о плохом, мы, ведь будем стремиться только в рай. Конечно, из ныне живущих, никто в раю не был и если бы, даже побывал, вряд ли смог бы передать, как там хорошо! Ведь разум Создателя, Любовь к своим твореньям и Его возможности, в отличие от немощного человека — безграничны. И это понятно даже по тому, многообразному, яркому, Миру, в каком мы живём здесь, на Земле».