И действительно. За обещанную награду Федор тащил тяжеленную, медвежью шкуру, скатанную рулоно, всю дорогу на своем горбу. Потому как «братка» Вася, себя еще плохо чувствовал. Но делал Федор все с легкой душой да с улыбочкой, напевая песни собственного сочинения. А на Василия снова надавили тяжкими веригами прежние проблемы и вопросы. Продлят теперь за шкуру контракт или не продлят? А продлят, стоит ли самому оставаться на военке? И машина? Нужна ли она ему? Ведь столько аварий, столько дураков сейчас разъезжает по дорогам с купленными правами. Что-то во всем он стал сомневаться. А вот что придется снова жениться, он не сомневался. Потому что по натуре своей не был гулящим. Он ценил постоянство. И чтоб все было, как говорится, под боком, под рукой. Но представить третью жену не мог. Хотя, скорее, она больше будет походить скорее на Анжелу, нежели на Ольгу, ведь на первую жену Василий не держал зла вообще. И еще он знал точно, что свадеб никаких играть не станет: игра эта слишком накладной выходит.
Федор своими заунывными песнями мешал сосредоточиться и раздражал Василия.
- Че ты распелся, Федул? Поёшь и поёшь постоянно. Счастливый, что ль, такой?
- Моя зыть нрависа. Все холосо. Худо нет. Моя поет, как к братке гости ходи. Мал-мал деколон приноси, приятний делай. Вася-братиска сколо много спилт Федулу давай, Федул дома угосяй всех, приятный делай. Зена-баба дома зди. Скуцяй по свой охотник. И Федул скуцяй. Мой зена-баба сыбко холос, сыбко приятный. Холосо месте зызнь зыви.
- Повезло, значит, с женой-бабой. А вот если б она тебе роги наставила? Посмотрел бы я, как ты запел.
- Роги? Как у олеска, сто ли? Засем?
— Ну, изменила, это значит. С другим бы переспала… А потом совсем к нему ушла.
- Совсем?
- Совсем.
- Хм… Худой баба, однако, совсем глупый только, так делай, засем совсем уходи? Мой баба не такой. У меня роги нет совсем. На, гыляди сам, — откинул Федор капюшон. – Где роги?
- А-а! Ну их к лешему всех! И к вашим духам! Метаморфозок этаких!.. – Выругался трёхэтажным матом Василий и замолчал углубившись в собственные мысли.
«Да, что-то вышло по сну, — размышлял он снова об охоте, — а что-то и нет. Если пестуна завалил я, то это мой одиннадцатый. Большую, завалил всё-таки Федя. Значит между мной и тринадцатым есть ещё один медведь. До тринадцатого есть время подумать, идти на двенадцатого или вообще завязать с медведями». Потом мысли Василия так и крутились между охотой, службой и личной жизнью. И там, и там, и там – неопределённость полная. А что придумать, куда и как определиться со всеми этими проблемами он не знал. Так и промучил себя мнительный прапорщик всю обратную дорогу, не давая душе своей ни минуты покоя…
К гарнизонному КПП они подошли часам к двенадцати ночи. К Василию вышел дежурный и сообщил:
— Запихайло, дуй к командиру в сауну. Он там с комиссией парится. Приказал явиться пред его очи сразу по прибытии.
— Ладно, Стёпа. – Устало отмахнулся Василий. – Ну, приказал и приказал. Пусть вот этот друг подождет меня у вас в тепле.
Взяв у Федора скатанную шкуру на плечо, прапорщик направился сначала все-таки домой, в свой родной барак. Надо было побриться и переодеться. Ведь в бане будут и генералы, но не успел прикрыть за собой дверь, как заявился посыльный.
— Товарищ прапорщик, товарищ полковник приказал прибыть сейчас же с трофеем и в любой форме одеж…
- Ладно-ладно, — перебил его Василий. — Расслабься, служивый.
Он налил солдату в кружку немного спирта и приказал:
- Тяни!
Парень с удовольствием выпил. А потом помог Василию налить из банки спирт в армейскую литровую фляжку.
- Отнесешь на КПП. Там Чингачгук ждет. Федей зовут. Передашь фляжку ему. Если начнет ворчать, что мало, скажешь, что это чистоган. Разбавит — будет много. А меня командир, мол, захомутал, передал мол Василий привет и пусть отчаливает домой. Задание ясно?
- Ясно.
- Шагом марш выполнять!
- Есть!
Солдатик оказался парнем — не промах. Он забежал сначала в казарму, половину спирта отлил себе. Во фляжку добавил воды, и вручая её Федору, слова Василия передал в точности.
Федор не ворчал, а, как и обещал, был очень доволен. И даже ошарашил солдата, подарив ему ту самую куницу.
— Бери, солдата. Тебе домой на память о наша тайга дари. Нюхай не надо, моя квасцы выделай, — соврал слегка охотник. И растворился в ночной тайге, которая в любое время была ему домом…
Дверь в сауну открыл Василию сам полковник. Он был гол и пьян. Но, находясь в привычной обстановке и в привычном состоянии, соображал вполне сносно. Увидев шкуру, расплылся в глупо-пьяной улыбке.
- Я верил в тебя, сынок. – Хлопнул он одобртельно прапора по плечу. — Сколько их в рулоне?
- Одна, товарищ полковник. Просто большая. Матерая медведица попалась, большая.
- Молодец! От лица службы объяв… Слушай, дай я тебя расцелую. — Полковник повис на охотнике и смачно, по родственному поцеловал Василия в щеку. Затем подвел охотника к столу и налил ему полный стакан разбавленного спирта.
- Приказываю — тяни! — и пока прапорщик «тянул», он заговорщицки зашептал:
- Они в парилке. Все никак не решат, какую точку им прикрыть. Понимаешь? Задание у них такое: в нашем округе пару таких частей расформировать. Тебя нет и нет. Шкуры нет. Я уж волноваться начал. Но теперь! Теперь мы все спасены! Наша часть стоять будет вечно!.. За шкуру! За эту шкуру я тебя… — полковник страшно вытаращил вдруг совершенно помутневшие глаза, решив, видно, сразить Василия сверх щедрой наградой… и… сразил, хлопнув, опять его по плечу прохрипел: — Я тебя… на склад посажу! Будешь спиртом заведовать! Заслужил! Заслужил, мать твою!..
У Василия от такой новости грибы соленые, которыми он закусывал, из открывшегося настежь рта на пол, чуть не попадали…
- Завтра же принять склад, товарищ старший прапорщик! – строго приказал командир. Это приказ!
- Так точно! Есть принять склад товарищ полковник!
- Тогда шагом марш отдыхать, пока!
- Есть!
- А бате вашему, сынки мои, — несколько трагически произнёс командир части — ещё повоевать пока за вас придется, — и тут же браво развернувшись через левое плечо, голый полковник, бодро зашлепал босыми ступнями в направлении парилки, откуда раздавались хлёсткие удары веников и задорный, мужской хохот…
Дома Василия ждал еще один сюрприз. В почтовом ящике нашел завалявшееся письмо. И от кого?! От Анжелы!.. И даже с фотографией! На фотке увидел уже не хрупкую девушку, но аппетитную, расцветшую женщину. Она слегка пополнела в нужных местах и стала еще привлекательнее. А в глазах появилась какая-то очень притягательная, завораживающая истома.
«Как изменилась! Как стала хороша!» — отметил про себя Василий и бросился читать.
«Здравствуй, Вася!
С далёким приветом, к тебе Анжела!
Пишу на наш старый адрес. Может, ты еще служишь здесь? Как мне жалко тебя, Вася. Все мерзнешь на этом проклятом Севере? Не знаю, свободен ли ты? Думаю, вряд ли. Ведь ты такой видный. Наверное, нашел уже свое счастье, которого не обрел со мной. А я счастья, Васечка, пока не нашла. Вышла замуж за фокусника из цирка. А он всамделишным фокусником и подлецом ещё оказался. Одни фокусы-мокусы по жизни и вытворял. Пил, на сторону гулял, денег не давал и постоянно был в разъездах. Я его почти и не видела. А как заявится, начинает ревновать меня и даже бить. Я часто вспоминала тебя, Васечка. Думала, был бы рядом, не дал бы ему меня обижать. Ты бы вступился, ведь ты такой смелый и такой сильный. Ты бы накостылял этому дураку. А он, Васечка, даже с ножом за мной бегал. Соседи скрутили его и милицию вызвали. Так милиционеры всё потом перевернули, а ножа того так и не нашли. Как в воду канул! Фокусник, он и есть фокусник. Но людям поверили. И год ему дали. Я обрадовалась, не знаю как. Сразу же и развелась с ним. Теперь живу одна в однокомнатной квартире. Мамочку прошлой зимой мы схоронили. Царство ей небесное! А одной скучно жить. И даже страшно по нынешним временам. Я курсы поваров окончила и почти год в частной пельменной тружусь. В цирк не хожу. Ненавижу теперь. Вспоминаю часто наше житье-бытье. Дурочкой была, ничего ёще не понимала, вот и не сложилось у нас. А сейчас бы я всё дала тебе, Вася, как полагается хорошей жене. И готовить теперь умею. Если свободен ты, напиши. Если нет, все равно напиши и пришли карточку. Страх как хочется посмотреть, каким ты стал.