— Ну и рожи! Ой, не могу! Убе-бе-ритесь с глаз моих, звери! Помру ведь со смеху!..
Друзья с востока не обижались на Васю. После нескольких затяжек Чуйской, обидеть никого было невозможно. Они даже, пожалуй, соглашались с Васей, потому что после этих слов начинали показывать друг на друга пальцем, называли друг друга чурками и от радости принимались хлопать себя по ляжкам и лицу.
Этот дружный радостный смех в пять мужских глоток долетал, конечно, и до зрителей, обычно скучающих на дурной игре актёров, и незаметно для себя и непонятно почему, гости театра, тоже начинали вскоре хихикать и посмеиваться, а вскоре и хохотать — вовсю! Артисты были обычно очень благодарны в душе за это рабочим, ведь ставили-то в их подвале, как правило, комедии. Вскоре уже и они совершенно непроизвольно начинали смеяться вместе со зрителями, при этом, в конце концов, напрочь бросая играть на сцене. То бишь — свою непосредственную работу. Но публика не обижалась, некогда было, ведь общий психоз длился иногда очень подолгу и прекращался только, когда переставали смеяться за декорациями. Зритель потом уходил из зала несколько растерянным, но всё-таки в некоторой степени удовлетворённым. Ведь на комедии посмеяться и ходят.