Он вытер влажные глаза и продолжил:
- Бывало, придёшь домой пьяный, как свинья. Ну, с кем не бывало?.. Бряк — на диван и храпака в одежде и обуви. А утром просыпаешься уже в кровати, в чистой постельке, разутый и раздетый. Исуверенная супруга рядом мирно посапывает. Значит ночью перенесла — сюда, будто ребёнка. И от этой сердечной заботы её стыдно становится до цвета побежалости. И так хочется угодить ей чем-нибудь. А чем? Я ж просто мужик. Ну, и начинаешь опять к ней со своими ласками домогаться. Думал тогда, что ей это надо. А это мне, дураку, прежде всего-то нужно было. Для реабилитации и примирения. А она просто уступала мне, хотя и спать, наверное, очень хотела. Вот она — любовь-то!.. Потом встаёт и завтрак для этой бесстыжей рожи готовит. Да кусочки на обед с собой собирает. Поналожит полную сумку. Ни разу свой обед в одиночку не одолел. «Ты ж, — говорит, — мужик, ты же вкалываешь». Ну и, — действительно, вкалывал я и тогда, и сейчас, будь здоров! Вы ж знаете, плохо работать не умею. И вечерил, и калымил. Денег понатащу!.. И, — ей деньги. А сам — снова в поход. Думал, деньгами от совести откупиться можно. Снова к – чужим, а что у — чужих-то? Бывало, придёшь, а место занято. Откроет дверь субъект со шкаф форматом и попадаешь в неловкое положение. Катишься вниз по лестнице и думаешь: «Как бы сейчас дома с Валюхой хорошо было». Зх, крошка моя. Уютненькая моя — женушка. А от чужих – неприятности ведь одни.
Хотя, доложу вам, и с Валюшей порой сюрпризы поджидали. Спешу как-то раз домой — по нужде. Пивка с ребятами попили, ну и, сами понимаете. А ключ я забыл, рассчитывал на Валентину, где ей быть в выходной, как не дома? Звоню — не открывает. Стучу — тоже. Танцую уже, ногами пинаю — бесполезно. Дома нет. У соседей топор попросил и еле-еле дверь взломал. У меня дома всё на совесть сделано. В первую очередь, в туалет, конечно, а потом, в темпе, косяк да замок налаживать, пока Валюха не пришла. А когда спешишь — сроду ничего не выходит. Стучал и строгал долго. Сделал, наконец. Пошёл в комнату ключ свой искать. Глядь, а Валюха, моя — преспокойно спит на диванчике и сны, детские, видно, с улыбочкой смотрит. Другой бы, тут, наверное, на бабу такого «полкана» спустил! Но не я. Я ж любил её. Подошёл, в лобик чмокнул. Ключик в ручки — и был таков. Чё мешать? Пусть отдыхает. Через неделю собираемся в гости, подходит она к двери, погладила косячок и говорит: «Ой, Юрик, ты — новую досочку прибил? И когда это ты всё успеваешь? Работничек, мой беспокойный». А мне от её слов наивных и приятно, и стыдно опять.
Мы все застыли в позах слушателей и не обращали даже внимания, что рассказчик пьёт в одиночку. Одолев очередную рюмку, дядя Юра продолжал: