Домовому же Марина все-таки обиду свою высказала, когда он спросил ее: познакомилась ли она с братом его, и что делали они этой ночью. Она рассказала всё и конец не утаила.
— Братик твой… снасильничал меня – сморщившись, произнесла она. – А разве промеж нас такой уговор был?!
— Хэ?! – хмыкнул на это запечный дух. – Опять же и говорю… странный вы народец — бабы. Сами соблазняете, а потом и жалуетесь. Ты ж сама голой к нему ночью пошла, да еще на четвереньки встала. Кто ж удержится?
— Так ты ведь сие велел мне сделать!
— А по-другому бы он тебя и не принял. А раз ты согласилась на такие условия, значит, понимала, чем может всё обернуться. Вы, бабы, всё налету схватываете, только любите дурами прикидываться.
— Вот именно! Баба я теперь, – со вздохом усмехнулась Марина. – Хотя не вдова и замужем не была. Кто же на мне, на порченной-то женится? Братец что ль твой? Нежить этот вонючий?!
— На кого укажешь мне, тот и будет твоим – запросто отвечал бес. – На счет сего не беспокойся.
— А когда?
— Теперь, наверное, когда волосы твои отрастут. Не девственницей еще возьмут, а вот без волос вряд ли.
— Да – согласилась Маринка. – С волосами я конечно маху дала, со зла поторопилась. Ну да делать теперича нечего. Придется ждать.
— А ты жениха-то уж выбрала? – поинтересовался Домовой.
— Нет.
— Ну, так я подскажу. Осенью уже, твой будущий муж сам объявится в вашей деревне.
— А кто он?
— Да Клим. Родной брат Ленкиного жениха. На год его только младше. Он еще красивее. И хоть не такой любимчик у своих богатеньких родителей, как старший, однако ж именно ему наследничком их быть.
— Ой, ли?
— Вот тебе и «ой, ли». Утрешь еще нос всем девкам в округе. А как окрутить его, я тебе потом расскажу.
— А получится ли с ним, Домовоюшко? – не веря счастью своему будущему, жалобно простонала Маринка. – Ведь худа и крива я.
— С ним? С ним-то у нас как раз и получится. У него бреши в душе имеются.
— Как это?
— А как червоточина в яблоке. Через нее в плод гниль проникает. А через брешь в душе – мы – демоны. В церковь Клим не ходок. Писанье ни разу до конца не прочел. Хоть молодой совсем, а вино уже и баб любит, до смерти. Прелюбодей тот еще! Постыдному греху с отрочества самого предается, как и ты. Ни чем он тебя не лучше. Так что вы с ним — два сапога пара. Друг дружку стоите.
— И откуда вы про нас все знаете? – потупив взор, выдавила из себя ошарашенная Марина.
— Так я уж говорил. Мы за каждым из вас приставлены следить. И грехи ваши все записывать. А наблюдать людские пороки, нам большое удовольствие! Так что ты в своих тайнах, можешь нас не стесняться…. они нам все ведомы…
Выскочила Маринка из избы красная, как рак: скорее от злости, чем от стыда и заходила в волнении по двору. «Это что же за жизнь такая, получается? – размышляла она. – Куда, значит, ни пойди, они кругом и на тебя лупятся хором! И всё видят, и всё знают, ты их не видишь, думаешь – одна, а на самом деле, как колобок на блюде, пред духами разными: всегда голая и душой, и телом! И кто же это такое выдумал всё?! И на черта мне тогда такая жизнь?!»
Долго же без Домового, она всё равно не обошлась: нужны ведь были ответы и на другие, теперь очень волновавшие ее вопросы. Упав пред печью на колени, она в бешенстве выкрикнула:
— Ну, а другие?! Другие-то, что ж?! Чистенькие, что ли?! Одни мы с Климом этим, такие дряни?! Только правду говори! Если можешь, конечно, вообще правду-то эту самую говорить?!
— Если честно? – спокойно отвечал на это Домовой. — Правду о хорошем… мне говорить трудно и не охота. А вот — об грехе, я тебе с удовольствием поведаю. Не вы одни с Климом в пороке погрязли. Многие еще более тяжкими грехами увлечены. Но не многие борются с ними, не многие терзают и ругают себя за то. Еще меньше тех, кто исповедуется в низменных грехах, и кто плачет по душе своей блудливой, да похотливой….
— Вот так-то, вот! – вскричала радостно Маринка, вставая и отряхивая подол. — Все тута одним миром мазаны! Все мы грешники! Все грязны по уши!
— Вот именно – поддержал ее Домовой. – Коль не греховное бы ваше тело, вам с рождения даденное, то б вы и не грешили. Ведь так? И тут виноват опять — Тот, Кто создал вас такими грешными и слабыми, какие вы есть! А потом еще хочет и ответ с вас какой-то держать.
— А, ведь верно, Домовоюшко – ухватилась за эту понравившуюся ей мысль, Маринка. — Ой, как верно! До чего умно ты всё по местам расставляешь. Я будто и не лишилась глаза, а наоборот: только лучше видеть с тобою всё вокруг стала.
— И ты молодец, что нашу сторону принимаешь. Завтра же свадьба у Ленки? Вот мы тебя и порадуем за это, как обещали….
7