Ангел. Тем не менее…. Я лишь проводник Божей воли. (Протягивает правую руку в сторону ветви, на которой висит Виктор. Ударяет гром, ветвь надламывается у ствола и противоположный конец ее падая, упирается в землю, что дает возможность телу Виктора оказаться на земле.)
Тезка. (Возмущенно и разводя руками.) Да, это?! Это произвол! Это ни в одни ворота уже не влезает! На что твой Бог надеется?! Если даже Он продлит ему жизнь, эта темная душа только еще больше соберет грехов против себя!
Ангел. В одном ты прав, сия душа очень темна. Хотя этот грешник и крещен, он даже не знает, что не Бог по образу человека, но человек по образу и подобию Божию. И от того, как он сам проживет свою жизнь — зависит насколько он эти: Образ и Подобие сохранит и приблизит к Творцу. Он не знает даже, что в церкви исповедуются не перед священником, а перед Господом. И дел сей человек много сотворил злых. И самое тяжкое это последнее… самоубийство. Но бесконечна любовь Бога к чадам своим… мать этого грешника, умирая от жажды в страшных мучениях, все три дня молилась только об одном: чтобы Бог смилостивился над ее сыном в самый роковой момент его жизни. И по Великой Любви Своей Господь, внял молитвам сей мученицы, и проявил свою милость над ее чадом в самый роковой для него час. Теперь же многое… в руках самого этого грешника.
Тезка. (Возмущенно тыча пальцем в сторону Виктора.) Да, даже если он и сам захочет! Что он сможет изменить, за каких-то три месяца оставшейся жизни?!
Ангел. Три дня. Ему отпущено теперь только три дня.
Тезка. Ну, вот! Тем более! Три дня! Все равно его ждет только ад!
Ангел. Не лукавь, охотник за душами. Ты ведь и сам заешь, что за три дня можно успеть многое. Сделать что-то доброе, покаяться, поплакать, облегчить свое сердце, исповедаться и причаститься, наконец…. Да и ад… ведь тоже… бывает разный…. (Слышны церковные мотивы, которые постепенно стихают, тухнет столб света. Ангел исчезает).
Тезка. (Подходит к Виктору, опускается на колено и кладет голову ему на грудь. Зло.) Смотри-ка?! Дышит ещё падаль!
РЕМАРКА: Актер играющий Тезку, отцепляет карабин от черной веревки, на которой висел Виктор.
Т ё з к а. И впрямь живой пока! Зря я поспешил перед ним раскрыться! (Вставая, пинает Виктора. Потом грозит в небо кулаком.) О, как надоела нам Твоя безмерная власть! Вмешиваешься во всё и вся! (Гремит гром, сверкает молния. Тезка от страха приседает.) Присваиваешь себе чужое! Но ничего! Ничего у тебя с ним (показывает на Виктора.) не выйдет! Он наш! Наш! (Снова гремит гром и сверкает молния. Тезка хватает плащ и мешок и прячется за деревом.)
Виктор. (Стонет, закашливается, садится и торопливо снимает с шеи петлю. Опасливо оглядывается по сторонам.) Бес исчез! Вот так тезка. Какое мерзкое и отвратительное существо. (Потирая шею, со страхом в голосе.) Сколько в нем зла и силы. Если не увидел своими глазами, ни за что не поверил бы. (С горечью.) А у меня не хватило ни ума, ни воображения, чтобы поверить в этот невидимый тонкий, мистический мир. Пока этот мир… чуть не слопал меня…. Ад всё-таки существует…. (С горечью). И мне его не миновать. Как я слышал, через три дня, для мня всё кончится?! Хотя… нет! (Упавшим голосом.) Всё только начнется! И длиться мой ад будет вечно! (Встает на колени, и воздевая руки к небу истерично кричит). Не-е хо-о-чу-у! Господи! Госпо… (запинается на полуслове и хватаясь за голову с горечью и стоном). Да я ведь… и молиться-то Богу не умею…. Если я за всю жизнь ничего достойного не совершил… то, что же я могу успеть за отпущенные мне благодаря молитвам мамы трое суток?! (Хватаясь за голову и раскачиваясь.) Ох, мамочка…, нет рядом тебя. И некому ни помочь мне, ни хотя бы подсказать: что делать…. Я один! Совсем один!
Голос Тезки. (Откуда-то сверху и громко.) Ну? Я же говорил. Он ничего не поймет и не сможет! Ему одна дорога — к нам. В ад! (Виктор всё это время стоящий на коленях, поворачивает, слыша этот голос, голову влево.)
Голос Ангела. (Сверху и громко.) Ничего-ничего. (Виктор поворачивает голову вправо.) У него есть еще время.
Виктор. Я, кажется, понял. Я попрошу совета у Бога… своими словами (Снова поднимает руки к небу, что-то шепчет.).
Голос Тезки. (Ехидно.) Давай-давай. Напрасный труд. Подобных мерзких шептунов Он не слышит. И уж тем более – такому, никогда не поможет.
Голос Ангела. (С иронией и усмешкой.) С каких пор, демон, тебе известны пути Бога?
Виктор. (С радостью.) Я, кажется, понял тебя, Господи…. Я знаю, что мне надо делать. И за три дня… я могу успеть многое (с чувством), Боже! Как хорошо, что Ты есть! Ведь раз Ты есть. Ни один человек… никогда не бывает одинок!.. Человек изначально… никогда не бывает один! И это… замечательно! Надо спешить! (Вскакивает, находит сапоги и одевает их, и бежит к лодке одной рукой держась за живот.) Пусть мне уже не помочь! Зато я могу помочь другим…
Голос Тезки. (Возмущенно, с тревогой.) Что это с ним? Я не узнаю его! Он что, сошел с ума?!
Голос Ангела. Пока человек дышит и мыслит… и уповает на Бога…. У него есть надежда… Наверное, это… он только что почувствовал в сердце своём… а потому захотелось в благодарность… что-то и самому творить во Имя Господа.
Виктор хватает за веревку лодку и тащит ее за собой уходя, прочь с острова. Слышен плеск от его шагов по воде.
Голос Тезки. Ничего, ничего. Намерения и дела — ни одно и то же! (Ударяет гром. Сверкает молния. Слышен шум дождя.)
Виктор. (Глядя в небо, радостно.) А вот и долгожданный дождь! Господи! Благодарю тебя за еще один дождь в моей жизни! Как здорово, оказывается, жить, когда знаешь что Ты… есть!
Голос Тезки (Зло.) Дьявол! Ненавижу дождь! Дождь – плохая примета!
Голос Ангела. А, по-моему… все, что от Бога… все хорошо…
Занавес опускается
2007 г.