— Там, — махнул рукой Вася на околицу. – Пяный лезыт.
Этой последней фразой Вася чуть всё не испортил. Конь и вдруг — пьяный?!
Не поленились однако земляки, пошли: делать в дождик в селе всё равно нечего. Глянули в канаву – точно, Конь лежит на дне траншеи в луже. Косит на них круглым глазом и молчит. Что болеет – это точно. Голова в крови, встать не может и уж, конечно, трезвый – это факт. Вытащили Коня, перепачкались все, но знали, что дело сделали хорошее, всё-таки убогому помогли, а Васю похвалили и, даже, закурить за это дали.
Ушиб головы для Коня ничего не изменил: лучше ему не стало, а хуже быть, вроде, уж и не могло. Ходить ему сначала, больно было, наступал на ноги осторожно, как журавль, то сгибался весь в три погибели, то распрямлялся во весь рост, но вскоре отошёл и через пару дней скакал, как обычно.
Вскоре и погода наладилась, и траншею злополучную зарыли.
Случилось однажды с друзьями ещё одно происшествие. Повёл Вася своего Коня на речку мыть. Мыл он его на сельском «пляже». Там, где тянулась небольшая береговая полоска песка и было мелко. А поэтому за них не переживали. Вася брал огромную мочалку, которую выделила для них опекунша-соседка и кусок хозяйственного мыла. Начинал он друга мыть с головы, а потом постепенно переходил на остальные части тела. Мыл тщательно и добросовестно — всего, порою некоторые места и по нескольку раз. Конечно, Вася, иногда намылив голову товарища, отвлекался чем-нибудь. Например, охотой на лягушек. Но Конь, смирно стоял, с намыленными: головой и лицом, не теряя никогда надежды, что друг о нём вспомнит.
Так вот, в последний раз, после тщательного мытья, ушли они гулять в лес за речку. Стояла осень: и вечера, как и вода, были уже холодными. Там, в лесу, видно, с Васей припадок случился, (а они в последнее время стали у него частыми). Пришёл он домой поздно и один. Бледный и весь исцарапанный. И, как всегда, после этого слёг. Да, похоже, ещё и простыл в добавок. И пролежал не день, а целых три! Люди заметили, что исчезли сразу оба дурачка. Пошли к Васе.