ВИОЛЕТТА I
Первая любовь посетила Сашку Голубева в одиннадцатом классе, когда большинство его сверстников давно уже переболели и излечились от этого неблагодарного чувства. Ведь, как правило, именно первая любовь редко бывает взаимной. Запоздала же она к нему потому, наверное, что страдал парень всегда острой нехваткой времени. Сашка и боксом занимался, и стрельбой, и кинологический кружок посещал. Он был редкий оригинал. В то время как у его ровесников сразу пропадало настроение только от одного слова «армия», Александр, на оборот с энтузиазмом к ней готовился. И не где-нибудь, а на границе служить собирался да ещё со своей любимой овчаркой Гжель. Они с батей и в военкомат ходили на эту тему разговаривать, и практически получили от военкома «добро». Сашка был уверен, что в погранвойсках ему понравится, и заранее мечтал остаться служить по контракту как профессионал на должности военного кинолога. А может быть, даже попроситься и в Афганистан. Погоны офицера пока его не манили, потому что учиться, Голубев не любил. Так как пошёл он в школу не со своим годом, в мае Александру должно было исполниться восемнадцать, а значит уже осенью — прощай, гражданка. Но осенью будущей. А этой к ним в класс пришла новенькая, и все его увлечения, мечты и чаяния — всё оттеснила собой на второй план. В высокой девушке ничего особо примечательного не было. Может, только красивые волосы. Да ещё одевалась, пожалуй, моднее всех в классе, что немудрено, ведь папа у неё был лётчиком в ВВС Советской Армии. Из-за служебных командировок семья его подолгу ни в каком городе не задерживалась. И дочери его пришлось сменить не одну школу. Мама у новенькой была парикмахером высшей категории, а потому на зависть девчонкам чуть ли не каждый день дочка её являлась в школу с новой умопомрачительной причёской.
Девушка относилась к разряду умненьких. Даже на переменках предпочитала книгу сплетням с одноклассницами. Читала, конечно, не учебники, а всё больше романы. К учёбе она относилась с прохладцей и тянула лишь на хорошистку. Зная наперёд, что и эта школа ненадолго, близкую дружбу и панибратских отношений ни с кем не заводила, держала всех на расстоянии. Со стороны она казалась не по годам серьёзной и рассудительной, но со слишком холодным темпераментом. В такую, влюбиться, пожалуй и сложно было. Но на то Сашка Голубев и слыл оригиналом. Когда все были без ума, от «Модерн Токинг», он продолжал слушать только отечественные группы «Кино» и «Арию». И лишь его одного во всей стране устраивала игра сборной СССР по футболу. Сам, гоняя мяч во дворе, он выбирал всегда заведомо слабую команду. И очередной проигрыш нисколько не смущал его. Проявил он самобытность и в своём первом сильном чувстве. Влюбился в девушку не за её внешность, как все в этом возрасте, а за её имя! Звали новенькую Виолеттой. Такого замечательного имени ему прежде не приходилось слышать.
Первую четверть парень толком ещё не мог понять, что с ним происходит. Почему, например, когда Виолетта вдруг оказывалась рядом, внутри у него пробегал такой приятный и расслабляющий холодок? Почему целый урок кряду он мог с упоением разглядывать узор из хитро заплетённых косичек на голове этой девочки? Почему ловил каждое её слово, когда она отвечала у доски? И восхищался каждым новым её нарядом, так ладно сидящим, на совершенно ведь обыкновенной фигурке. И почему, наконец, запах её духов преследовал его даже дома?.. К началу второй четверти Сашка уже определённо знал, что он просто-напросто по уши влюбился в новенькую. Но в свои семнадцать он твёрдо был уверен, что чувство это необходимо тщательно скрывать от окружающих. А до поры до времени — и от самой Виолетты. Ибо, помимо приятного холодка, теперь при одной мысли о Виолетте он стал ощущать и неизвестно откуда взявшийся страх перед ней, сковывающий всё его существо. Даже просто заговорить с одноклассницей стало для него непреодолимым препятствием. Но, этот же самый страх, боролся теперь в душе его с ещё одним сильным чувством: страстным физическим влечением к ней… Он практически уже взрослый парень, не дебил какой-нибудь, прекрасно понимал, что естественная близость с девушкой — вполне нормальный и закономерный финал, подводящий черту под любовью на расстоянии. Но как, оказывается, трудно сближаться с девушкой впервые! Да ещё с той, которую любишь. Как и где должна была произойти развязка, ставящая все точки над «i», он пока не знал. Однако знал точно, что сначала они должны были объясниться. Ведь без взаимности, ни о, какой близости не могло быть и речи. Так, по крайней мере, считал он. Наконец, изрядно поизмучившись, к концу третьей четверти Сашка, кажется, определился, где и когда должно произойти судьбоносное действо. Случиться это должно было, как он рассчитывал, на его дне рождения. Восьмого мая он планировал отметить восемнадцатилетие с родными, а девятого пригласить друзей и Виолетту! Признаться в своих чувствах «под шофе», считал он, будет легче, да и говорят же, что дома и стены помогают. С развязкой надо было спешить ещё и потому, что наблюдательные
одноклассницы уже заметили его неравнодушие к новенькой и гадали только, что это, Голубев, именно в ней-то нашёл? Болтливые и язвительные девчонки могли ввести в курс дела и Виолетту, и испортить всё — напрочь. А узнал он эти новости от своего давнего друга в юбке Галки Мурениной. О том, что сам является объектом обожания, своей соседки по дому, он не догадывался, потому что, как и все пацаны, не воспринимал худенькую пигалицу на тонких ножках всерьёз, хотя и в классе, и во дворе знали, что Муренина даже собаку завела из-за того, чтобы лишний раз с Сашкой видеться. Но именно ей, Голубев и поручил пригласить Виолетту на свой день рождения. Галка не стала отнекиваться от щепетильного задания и выполнила его добросовестно, как и всё, что он ей поручал. Однако на устах её была язвительная усмешка, когда покрасневшему от волнения Голубеву, она докладывала об итогах своей миссии.
- Да передала я всё, как ты велел. Не переживай, Санёк!.. Только вот, не поняла, придёт твоя зазноба или нет.
- Как так? — удивился Голубев.
- А вот так. Говорю: «Зайти за тобой девятого?». А она: «Ненадо». А с другой стороны, спросила, любишь ли ты книги? Значит,всё-таки думает, книжку подарить. А раз так, придёт, наверное?
- Ну и что ж ты ей ответила? Насчёт книг?
- Правду! Что читать ты не любишь. Чтоб более ценное подарила что-нибудь. Книжка на восемнадцатилетие, согласись — хилый подарок. Тем более, от дочки полковника.
- Зря ты, наверное, сказала, что я книг не люблю, — со вздохомсожаления произнёс Сашка.
- Эт почему?
- Ну, во-первых: она-то их любит. А во-вторых: проблему теперь вот создали ей с подарком.
- А знаешь, что я тебе, Голубев, скажу?! — презрительно сощурив глазки, с чувством проговорила Муренина. — Не по зубам тыорешек себе выбрал!
- Почему?
- Потому что эта леди всех нас без исключения за провинциальных лохов держит, вот почему! Как ты думаешь, зачем она такчасто на уроках в зеркальце смотрится? А?! Да просто, чтобы узретьв него, кто из пацанов на неё сзади пялится! С первой парты веськласс у неё, как на ладони! Не волнуйся, Сашенька, я уверена, онапервой и очень давно узнала, что ты в неё втюрился! Только напрасны, Голубев, твои страдания! Она — девочка, себе на уме. У неёво всём свой расчёт имеется. Она не такая простая, как мы. А тебе,вот посмотришь, она энциклопедию какую-нибудь подарит, чтобты ума из неё набирался и рос, так сказать, над собой. Да она. Онавыше, даже, тебя ростом, Голубев!
- Конечно! — обозлился задетый за живое Сашка. — И ты, козявка, если влезешь, на такие же каблучищи, тоже, пожалуй, повыше меня будешь! А без них она нисколько и не выше! Я подходил кВиолетте на физкультуре, она даже чуть пониже меня. И потом.
- Что — потом?! Ну?! Поясни глупой козявке.
- И потом в армии, запомни, все вытягиваются в росте.
- Ах, в армии вытягиваются?! — передразнила Галка. — Хорошо,запомним. Поглядим, каким ты Гулливером придёшь оттуда. Только, думаешь, она будет ждать, пока ты там вытянешься?! Нет, ты непрямолинейный, Голубев, как Надежда Васильевна считает, ты додремучести просто наивный. — И уже без ехидства и со вздохом добавила: — Но, может, именно это и притягивает к тебе некоторых дур.
Доводы Мурениной нисколько и ни в чём не поколебали Голубева. Ведь для влюблённых логика противоестественна. Им всё разумное претит. Главное для Сашки было, что час развязки приблизился вплотную, и шло всё пока по плану. Восьмого он отпраздновал день рождения с родными. Девятого родичи укатили праздновать сорокалетие Победы, как и обещали, на дачу с ночёвкой, прихватив с собой и Гжель. А стол для молодёжи мама накрыла перед отъездом на дачу. Восемнадцатилетие ведь дата особенная, а потому закусок, вина и пива заготовлено было вдоволь.
Ребята приходили парами, без партнёра была лишь Муренина, отчаянно молившая о том, чтобы соперница её всё-таки не пришла. Чего только ни подарили Сашке на этот раз его друзья. И мыльницу-фотик, и удочки-телескопички, и фирменный футбольный мяч, и боксёрские перчатки из настоящей кожи! А прагматичная Галка вручила конвертик с деньгами. Не было среди подарков, пожалуй, только книги. И заявились — все! Даже те, кого и не приглашали. Не было лишь одной, самой желанной персоны — Виолетты. Прождав её около часа, Александр дал, наконец, отмашку начала банкета. Музыка, конечно, сразу на всю! Но у ребят всё равно получалось её перекричать, декламируя тосты и анекдоты. Смех, визг, крик, топот — всё, как и положено на слегка бестолковых, суматошных и бесшабашных молодёжных гулянках. Некоторое время и Голубев был весел и шутил вместе со всеми, однако рюмки через одну всё-таки пропускал, ибо рассчитывал встретить любимую в надлежащей форме. Но прошёл ещё час, потом другой. И, когда стало ясно, что Виолетта не явится, он, как с цепи сорвавшись, набросился на вино, будто пытаясь нагнать упущенное. И так как слабо был знаком с алкоголем, очень скоро стал самым пьяным. Ему было очень обидно, больно и стыдно перед друзьями, что именно к нему, к виновнику торжества, не пришла его девушка. Ведь — наверняка, все уже знали, кого именно он так ждал. «Пусть я ей абсолютно по боку, — с грустью размышлял Сашка тяжёлой головой. — Но могла же, просто так прийти, хотя бы с одноклассниками пообщаться в непринуждённой обстановке. Права, наверное, Муренина. Виолетта нас всех ни во что не ставит». На пике переживаний он даже чуть было не пустил при всех пьяную слезу, но верная Галка вовремя увела его в маленькую комнату, спасая от позора. Там, оставшись наедине, она стала нежно успокаивать его, ласково прижимая к себе и поглаживая его голову, а потом вдруг бросилась горячо целовать в щёки и губы! Даже пьяный Сашка, растроганный таким участием, не мог остаться неблагодарным и целовал её тоже. Муренина была на седьмом небе от счастья, но её энергичной и неугомонной натуре было этого мало и, заслышав медленную музыку, она увлекла его снова в зал, где, плавно покачиваясь в танце, они продолжили целоваться уже при всех. Спокойные ритмы сменили вскоре забойные и под «металл» «Арии», Голубев самозабвенно скакал вместе со всеми, начисто, кажется, позабыв о Виолетте. Но от Мурениной отделаться сегодня, он уже не мог. Она, как хвост, преследовала его и всегда была рядом. После танцев Сашка снова пил то вино, то пиво. А потом ему было плохо и его тошнило в туалете. Но после он снова пил. И вскоре всё разом куда-то пропало. Все исчезли, и он провалился в тягучую сонно-пьяную тишину, объятую полной беспросветной мглой.