Зина. Я-то могу, конечно, но сама не знаю, где это?
Вареник. (Посмеиваясь.) Пошукайтэ трохи, може повезе, и успеити знайты…. Ха-ха! (Идет к ружьям.)
Ганс увлекаемый за руку Зиной, выходит с ней из дома.
Вареник. Одного ружьяки нам хватыт, навирное. А, Пытровыч?
Подлюкин. Хватит. (Подходит к Варенику, берет уже собранное ружье, а Вареник берет патронташ.)
Вареник. А где ж стрыляты будымо, Ваня?
Подлюкин. Стрелять буду я один, в сторону леса. Тебе нельзя! Ты, дурак, можешь и убить кого-нибудь! (Выходит из дома, за ним Вареник.)
Вареник. (Ворча.) Это, какие ж нэрвы треба заму?! То — «галушка». То — «хохол». То — «дурак». Ай-я-я-яй!..
Двери остаются открытыми. Слышен вой вьюги и разговор Подлюкина с Вареником на крыльце.
Подлюкин. Во, метет! Как в Воркуте. Я там сидел… а я сидел вообще или нет? А, Галушка? Чё-то с памятью моей стало….
Вареник. А ну Вас Иван Пытровыч. Какой там сидылы? Накликаете вще на нас обоих. Темнотяка-то какая! И где тута мишень? Куды стрыляты будымо, а?
Подлюкин. Сам ты, темнотяка! Я все прекрасно вижу! Вон, бач, хохол в сторону леса, сугроб на опушке белеет! Ну, бачишь, чи ни?
Вареник. Сугроб-то бачу.
Подлюкин. (Передразнивая.) Ба-чу, ба-чу! А на его фоне, поближе к нам, в огороде куст зеленеет или, как бы, деревце молоденькое. Бачишь?
Вареник. Бачу. Тильки хибаш зимой кусты зэлэнеють?
Подлюкин. (Опять передразнивая.) Хибаш-хибаш?! Эх ты, галушка! Пока я его выцеливаю, ты загадку детскую порешай: «Кто, зимой и летом, одним цветом?»
Вареник. Ничёго суби?! Хибаш це дитска загадулька?
Слышен выстрел: Бух!!!
Подлюкин. (Довольно и радостно.) Видал?! Видал, как я его картечью-то подрезал?! А?! Наклонился кусток! Попал, прям под корешок. Счас добью его, паразита! (Опять слышен выстрел. Бах!!!) А?! Что я говорил, Никита?! Два патрона всего и понадобилось! В киллерá надо было податься мне, в киллера! Я б там больше заработал!
Вареник. Може хватыть стреляты? Холодяка выдь, Пытровыч. Пора вертатися с охоты, в хату.
Подлюкин. Ладно, уговорил. Пошли. Пошли медовуху жрать. (Входят в дом.) Ну, ты загадку-то отгадал?
Вареник. (Ставя ружье в угол, и бросая туда же патронташ. Обидчиво.) Ну, вы мэнэ, Иван Пытровыч, прям за дурака держиты! Ей Богу! Конечно, вугадал… це ж — лягушка.
Подлюкин. Сам ты – лягушка! Елка это, елка или сосенка, на худой конец.
Они садятся за стол. Входят Ганс и Зина.
Вареник. (Поёт на блатной манер) «Зынка, як картынка, с фраером гребэ…»
Зина.(Гансу с чувством) Я нарожаю вам, Ганс Христианович, сколько угодно наследников.
Вареник. (К Падлюкину.) Ну, Зинка дае!
Подлюкин. (К Варенику, вполголоса.) Так она всем дае. Безотказная, добрая душа! Ха-ха!
Ганс моет руки у рукомойника, Зина держит полотенце наготове.
Зина. Ну, так как, Ганс Христианович? Возьмете меня в свой замок? В качестве супруги?
Вареник. (Смеясь.) А, може, в качестве прислуги?.. А? Ха-ха!
Ганс. (Грустно и немного раздраженно.) Я же говорил, что я – импотент.
Зина. Тем проще нам завести детей. У жены импотента для этого всегда безграничный выбор.
Идут к столу и садятся.
Ганс. Я подумаю над этим. У нас – не так, как в — Россия. В — Австрия всегда сначала думают.
Вареник. (Встает и стучит вилкой по тарелке, подражая начальнику.) Я предлагаю, друзи мои, выпыты уцию чарку за нашего меткого киллера! Ивана Пытровыча! Который (Теребя ус и посмеиваясь лукаво.) с двух вистрилов прыхлопнув щас виднó зэлэнэ привыдэнье, як собаку! Ха-ха-ха! За снайпира!
Подлюкин. (Довольно посмеиваясь.) Ну, Никита?! Ну и льстец! Ну… ну, хоть раз, угодил!
Ганс обводит всех испуганным взглядом.
Зина. Ерунда. Какое еще приведенье? У нас нет привидений. Все интересное, только за границей.
Ганс. (Запальчиво.) Привидений есть везде! Их не убить! Но, тем не мений, в них, ни в коем случае нельзя стрелять! Иначе! Иначе!..
Вареник. Обыдятся? Да?
Подлюкин. А может, придут на разборки с нами? Ха-ха-ха!
Вареник. (В сторону двери, делая пригласительные жесты.) Идыты-идыты! Зэлэны духи лиса! Мы нальёмо и вам чарку!
Слышен шум в сенях и гром падающих ведер. Ганс испуганно вскакивает. Все смотрят на дверь. Она открывается. Входит преобразившийся, возбужденный Адольф. Он обводит всех безумным, но властным и волевым взглядом. На его плечи просто накинута шинель. Фуражка, теперь, с поднятыми клапанами. Все испуганы. Пятятся в разные стороны от стола.
Вареник. (Растерянно.) И в самом дили пришло! Свои-то… уси у хати!
Зина. Оно действительно зеленое!
Подлюкин. И очень кого-то напоминает…
Ганс. (Заикаясь, в ужасе.) Это же… это же Адольф! Ги… Ги… Ги…
Адольф. (Решительно подходит к Гансу.) Очень рад, что нация узнает своих вождей! (Поворачивается к Гансу спиной и сбрасывает ему на руки шинель, подает фуражку. Ганс, лакейски, все принимает и семенит к вешалке, чтобы все это на нее определить. Адольф же вплотную подходит к Подлюкиу и раздраженно кричит ему в лицо.) Пьем?! (Затем, подходя к Варенику.) Жрем?! (Потом, к Зине.) Развратничаем?! Пир во время чумы?! И это в тот момент, когда Родина в смертельной опасности?! Где Родина?! Где Россия, я вас спрашиваю?!
Все испуганно смотрят на него и переглядываются между собой. Выдержав паузу, Адольф подходит к столу и, разметав влево и вправо тарелки, упираясь руками в стол, сосредоточенно, будто в карту, устремляет свой взор на освободившееся место на столе. Потом делает, не глядя ни на кого, жест, подзывающий к себе. Все, кроме Ганса и Мамеда, а также спящего Степана бегом спешат к «карте» и тоже смотрят внимательно на воображаемую карту военных действий.
Адольф. (Тычет уверенно ножом в стол.) Вот она! Наша многострадальная Россия, окруженная со всех сторон врагами! Справа и слева, оголтелое «НАТО»! С юга, в подбрюшье, агрессивные азиаты! (Разгибается и подозрительно смотрит на Мамеда, показывая на него ножом.) Азиат?!
Вареник. (Буднично.) Да ни. Це просто Мамедяка обкурився…
Подлюкин. (Лакейским голоском.) Мой водила. Регистрация имеется.
Адольф. Мои спецслужбы проверят это! (Снова опускает взгляд на стол, а вместе с ним и другие, склоняется над «картой». Пафосно.) И в это, трагическое и судьбоносное для страны время, активизировались и внутренние ее враги! К власти рвутся красные! (Подозрительно глядит на Подлюкина, трогает его красный фрак. Тому очень не по себе.)
Зина. Иван Петрович вовсе не красный, так – чуть розовый. Он никогда не был даже комсомольцем.
Подлюкин. (Испуганно, щелкая каблуками.) Так точно, не был!
Адольф. (Вновь склоняясь над столом.) А также, «голубые»… масоны!.. (С подозрением смотрит на голубые шаровары Вареника.)
Вареник.(Испугано.) Ни-ни, я нэ голубый! Вона може подтвэрдыты! (Кивает на Зину.)
Адольф. (Переводя взгляд на Зину.) Эта?! С масонским профилем?!
Зина. (Запальчиво.) Э-э… папа – юрист, мама – дантист…
Адольф. Проверим и это! (Разгибается и подозрительно смотрит уже на Ганса, выдерживая паузу. Тот начинает трястись от страха. Адольф резко вскидывает руку с ножом в его сторону.) Юдэн?!
Ганс. Найн! Найн, юден! (Адольф подскакивает к нему и все спешат за ним.) О! Майн гот! Я забыл, кто я! Э-э… я есть… бедный банкир.
Подлюкин. (В ухо Гансу.) Дурак! Ври более правдоподобно!
Зина. Он австриец.
Подлюкин. Иностранец.
Вареник. (Угодливо, почти в ухо Адольфу.) Такий застранец, я вам доложу…
Адольф. (Гневно.) Что?! Засранец?! (Шумно обнюхивает пиджак Ганса.) Вон из России! Своих засранцев полно!
Ганс. Яволь, майн фюрер! (Поворачивается через левое плечо и шагает строевым шагом в спаленку, за занавеску.)
Адольф. (Переводит взгляд на лежащего на полу Степана, участливо.) Господа, кто это? (Никто не успевает ответить.) Я сам скажу вам, кто он. Это наш многострадальный народ! (Выдерживает паузу, сложив руки ниже пояса и склонив голову набок, умиленно глядя на Степана.) Посмотрите, как он прекрасен! Как беззащитен, этот герой! (Выдерживает еще небольшую паузу и, гневно.) Да ради этого народа! Я выдержу любые испытания! Войну выигрывают, черт возьми, не танки!.. не киллеры!.. А гении!.. Буквально десять минут назад, господа! На вашего вождя было совершено покушение! Мой «Мерседес» был обстрелян!.. Охрана взята в плен!.. Я – единственный, кто уцелел! (Переходит на истерический крик.) Им не понять, что я уже не «де-юре», и не «де-факто»! Я – идея нации! А это уже гораздо более тонкая материя! Идею убить невозможно! Мой призрак бродит по России! (Со своим партийным жестом.) Мы победим! Хао, господа!
Все хором: (Вытянув руку.) Зик хао! Зик хао! Зик хао!
Откуда-то сверху после короткой мелодии, как в аэтопортах, перед объявлением, слышен голос авиадиспетчера: «Адольф Гирькин, просим пройти на посадку». (Адольф трясет пальцем в ухе). «Ваш борт вылетает в Москву через пять минут».
Адольф. Ну, мне пора! Дела в столице, господа! (Направляется к вешалке, но Зина, опережая его, берет шинель и услужливо накидывает ему на плечи, подает фуражку. Адольф ласково и покровительственно треплет Зину за щеку.) О! Моя девочка! Ты будешь жить в счастливом национал-зеленом обществе. Я обещаю это! (Растроганная Зина целует его руку и делает реверанс. Адольф подает фуражку Зине.) Это тебе на память от вождя, девочка. (Поворачивается ко всем.) И так! Я улетаю! Но я еще вернусь! (Поднимает руку в своем обычном приветствии.) Хао, господа!
Все, не сговариваясь, хором и с характерным жестом, кричат трижды: «Зик хао!» Адольф с удовлетворенным видом выходит из дома. Все стоят некоторое время в оцепенении, глядя ему вслед.
Вареник. (Дрожащим от волнения голосом.) Надо срочно выпыты. (Шаркая ногами, опустошённый бредёт к столу.)
Подлюкин. Твоя, правда. (Тоже направляется за ним.) Я, аж протрезвел… и мне от этого не хорошо.
Ганс. (Выходит с трясущимися коленями.) Но, как?! Как?! Как он сумел определить?!
Вареник. Что опредилиты… наш ныщий банкиряка?
Ганс. Что во мне всего лишь пятьдесят один процент еврейской крови!
Подлюкин. (Понимающе.) Ну, так все ж знают, банкиру меньше и не положено…. пошли выпьем, раз все обошлось. (Чокнувшись, все выпивают.)
Зина. (Сидя за столом, с умиленным видом поглаживает фуражку Адольфа.) Он — улетел… но обещал вернуться. Он назвал меня девочкой… меня ведь даже в детстве, так никто не называл…
Вареник. (Жуя.) А все-таки, други? Щё це таке щас було?
Ганс. (Вспыльчиво.) Как?! Вы еще не поняли?! Это же призрак моего земляка – Адольфа Гитлера!
Подлюкин. (Машет на него рукой.) Да ладно вам! Гитлера-Митлера! Призраки! Не было ничего! Я – коммунист, а значит – реалист. Я – до мозга костей – материалист! А потому заявляю!.. Ничего не было!
Зина. Как это не было?! А вот, фуражка. Она, как раз, из материи! И это уже вещдок! Вот и эмблемка, на ней – зеленая лягушечка. Приведенье это было… но не Гитлера, у того была бы – свастика. И Гитлер был злой, мы в школе проходили. А это приведенье – такая душечка! И говорит по-русски.
Вареник. Да, я его и не бильно напугався. Був бы Гитлер, вот тогда б…
Зина. (В страхе.) Ах! Дырка от пули! Ему попали в голову!
Вареник. (Берет из ее рук фуражку и просовывает в пробоину палец.) Да, порядочна дирка. Потому и убыло насмэрть! И прызрак убытого шляится по свиту, тыпер и добрих людын пугае.
Ганс. Да, на Гитлера много раз покушались, но все напрасно. Он сам покончил с собой. Привиденьями становятся именно такие грешные, неприкаянные души! А говорить они могут на любом языке.
Подлюкин. (Ставя опустошённый стакан. Уже очень пьяно.) Чего?! Какие, опять, Гитлеры?! Какие, еще, души?! Что вы тут мелете?! Ничего не было, повторяю еще раз! Вы просто все пьяные! Вот вам и мерещится чертовщина! Привидений не бывает!