— Ну, уж нет! — замахал руками замполит, перебивая иерея. — Этого еще не хватало?! Что значит с ними?! Мы и они — это два разные полюса, так сказать. К этим подонкам и спиной то нельзя поворачиваться лишний раз!
— Нам, гм-гм… – поддержал зама и Порожний, – по долгу службы не положено никаких фамильярностей с осужденными. Они по одну сторону колючки, так сказать, а мы по другую.
— Ну, что ж? – вздохнув, ответил священник. – Тогда мне пора к тем, кто по ту сторону…
В зоне старый иерей увидел к своей особе совсем другое отношение. Заключённые глядели на него не просто с почтением а, пожалуй, даже с благоговением. За благословением на ходу прямо подбегали и руку целовали, не стесняясь, и называли некоторые тепло и просто – Батей.
У молельной комнаты было столпотворение. Казалось, вся зона тут собралась. После краткого вступительного слова замполита, батюшка поздравил всех с Рождеством Христовым, после чего спросил собравшихся, все ли крещённые. Большинство осуждённых, одетых во всё чёрное, словно монахи, были крещённые, однако и желающих окреститься оказалось предостаточно. Повинуясь священническому долгу и гласу сердца, отец Сергий не мог не пообещать, что сегодня же и окрестит всех желающих. Поняв, что эта затея надолго, начальнички ретировались, оставив неугомонного батюшку на попечение молодого лейтенанта. Сами, подались похоже, обедать.
Первым делом иерей освятил молельную комнату, которая представляла собой отдельно стоящий просторный сруб, в коем и иконостас имелся, и аналой, и свечи были даже затеплены, благодаря стараниям здешнего старосты – осуждённого семинариста, который с большим усердием помогал священнику. Затем отец Сергий приступил к общей исповеди, после которой почти каждый из зэков захотел исповедоваться ещё и индивидуально.
«Ах, как было бы радостно, кабы и паства оставленная мною в городе, шла бы под епитрахиль с такой же искренностью и беспощадной правдой о себе» — думал старый иерей, отпуская грехи заключённым. Такого раскаяния и слёз ему видеть не приходилось давно.
— Не отчаивайся, родненький, не отчаивайся, дорогой! — говорил он почти каждому, порой и, гладя покаянную стриженую голову – уповай на Спасителя и на Заступницу нашу Небесную! А греха такого нет, чтобы Господь простить не мог.